Чудовище должно умереть

Глава 16

– Дорогой, тебе нельзя вставать.

– Определенно можно. Сегодня утром я собирался повидаться со стариной Шривенхемом.

– У тебя в голове дырка.

– С дыркой или без, я все равно повидаюсь со стариной Шривенхемом. Пусть принесут завтрак в номер. Машина будет в десять. А ты можешь поехать со мной, присмотреть, чтобы в горячке я не сорвал повязку с головы.

– Дорогой мой, – голос Джорджии дрогнул, – подумать только, я вечно пилила тебя, уговаривая подстричься! Если бы не твои густые волосы и твердый череп, ты вообще был бы мертв!

– Дорогая Джорджия, я люблю тебя сильнее прежнего, но я встану. Вчера ночью я только-только начал кое-что понимать, а тут этот тип заехал мне по голове клюшкой. Надеюсь, старина Шривенхем поможет мне разобраться… К тому же мне не помешает в ближайшие несколько часов побыть под защитой бывалого воина.

– Ты боишься, что он нападет снова? Кто он?

– Почем мне знать. Нет, снова он не нападет, по крайней мере, не при свете дня. Да и рубашка моя была расстегнута.

– Найджел, ты точно не бредишь?

– Точно.

Во время завтрака заглянул крайне взволнованный инспектор Блаунт.

– Ваша милая жена сказала, что вы не желаете оставаться в постели. Вы уверены, что оправились от…

– Уверен. От удара по голове я только расцвел. Кстати, вы обнаружили отпечатки?

– Нет, кожа на ручке слишком жесткая. Однако выяснилось кое-что странное.

– Что?

– Дверь из столовой на террасу оказалась не заперта, хотя официант клянется, что закрывал ее в десять часов вечера.

– Что ж тут странного? Тот, кто ударил меня по голове, должен быть как-то войти, а потом выйти.

– Но дверь была заперта! Думаете, у него есть сообщник?

– Он – или она – мог зайти внутрь заранее и где-нибудь затаиться.

– Возможно, но откуда он знал, что вы засидитесь в библиотеке допоздна, пока не потушат свет, чтобы напасть на вас в темноте?

– А ведь верно, – задумчиво произнес Найджел.

– Все указывает на Феликса Кернса.

– Вы можете объяснить, зачем Феликсу оплачивать услуги недешевого детектива и бить его по голове клюшкой для гольфа? – спросил Найджел, разглядывая тост. – Простите за грубость, но это называется гадить в собственном гнезде.

– Возможно – это только предположение, – именно сейчас ему потребовалось вывести вас из строя.

– Охотно верю, что эта мысль могла закрасться к нему в голову. Едва ли он просто решил отработать удар в темном коридоре, – поддел инспектора Найджел.

– Но и это не все, – продолжил Блаунт, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Видите ли, мистер Стрейнджуэйс, мы обнаружили отпечатки на ключе и на внутренней ручке, а также на внешней ручке и на стекле снаружи. Кто-то закрыл за собой дверь, одной рукой притянув ручку, другой опершись о стекло.

– А что тут удивительного?

– Дело в том, что отпечатки не принадлежат никому из замешанных в этом деле, а также никому из персонала гостиницы. А из постояльцев здесь сейчас только вы с женой.

Найджел рывком сел на постели, виски тут же пронзила боль.

– Значит, это не Феликс!

– Здесь и кроется загадка. Если Кернс хотел, чтобы мы думали, будто вас ударил кто-то пришлый, он мог открыть дверь, используя носовой платок, но кто тогда оставил отпечатки на оконном стекле снаружи?

– Только этого не хватало, – простонал Найджел. – Загадочный незнакомец, который появляется как раз тогда… впрочем, разбирайтесь с ним сами. А я пока навещу генерала Шривенхема…

Полчаса спустя Найджел и Джорджия уселись на заднее сиденье арендованного автомобиля. И именно в эту минуту горничная, которую задержали утренние изыскания инспектора Блаунта, вошла в комнату Фила Рэттери…

Около одиннадцати автомобиль остановился перед домом генерала Шривенхема. Дверь отворилась, и перед гостями предстал обширный вестибюль, полы и стены которого покрывали тигровые шкуры и прочие охотничьи трофеи. Даже привычная к опасностям Джорджия вздрогнула, когда со всех сторон на нее уставились разверстые пасти и оскаленные клыки.

– Наверняка слуги каждое утро полируют им зубы, – прошептала она мужу.

– Весьма вероятно. «Не могу видеть. Они умерли молодыми»[33].

Горничная открыла дверь налево. Оттуда доносились тихие, жалобные звуки клавикордов – кто-то неуверенно наигрывал баховскую прелюдию ре мажор. Казалось, что нежные, хрупкие звуки тонут в безмолвном реве тигров. Прелюдия завершилась на долгой дрожащей ноте, и невидимый пианист с усердием занялся фугой. Джорджия и Найджел замерли, очарованные. Наконец музыка стихла, и раздался голос:

– Кто? Что? Почему вы их не впустили? Разве можно держать гостей в коридоре?

В дверях возник пожилой джентльмен в бриджах, пиджаке с поясом и твидовой охотничьей шляпе.

– Восхищаетесь моими трофеями? – спросил хозяин дома, щуря старческие голубые глаза.

– И музыкой, – ответил Найджел. – Самая восхитительная из прелюдий, не правда ли?

– Рад это слышать. Я тоже так думаю, но я плохо разбираюсь в музыке. По правде сказать, я до сих пор не освоил клавикорды. Превосходный инструмент, купил его несколько месяцев назад. Словно феи танцуют, ну, вы понимаете, в духе Ариэля. Как вы сказали, ваше имя?