Чужая война

– Ну что, Элидор. – Место магистра, или кем там был безоружный проводник, занял сейчас высокий мужчина с тяжелым мечом на поясе. – Признайся, где спрятал ты беззаконного изменника, бывшего палатина де Шотэ. Признайся. Тогда мы дадим тебе и брату Симу умереть, как подобает Опаленным.

– Сэр Гельмут, настоятель монастыря Гортара Воздающего, один из самых славных рыцарей ордена Бича Божьего, правая рука сэра Зигфрида… Самый рьяный рилдиран и тем не менее хреновый колдун! – Ровный голос эльфа зазвенел металлом. – Не тебе бы, «рыцарь», говорить об Анласе!

– Удостоился, – устало прошелестел Эльрик, прикрывая глаза. – Отец-настоятель, как живой.

– Это не правильный настоятель, – совершенно серьезно возразил Сим.

– Где де Шотэ?! – рявкнул сэр Гельмут. Он стоял так близко, что достаточно было лишь поднять и опустить топор.

Только вот и остальные бойцы ждали с нетерпением именно этой попытки.

Чтобы начать убивать. Не дожидаясь, чем кончатся переговоры.

– Не ори. – Эльф брезгливо поморщился. – Палатин в Тальезе. То есть не палатин уже, а то, что от него осталось. Эльрик, от него осталось что-нибудь?

– Пепел, – чуть виновато ответил шефанго.

– Безумцы. – Рыцарь покачал головой, берясь за рукоять меча. – Женщина, ты можешь уйти. Но поторопись.

– Уходи, Кина, – кивнул Элидор. – Возьми наших коней и уходи. На юг. В Грэс. А оттуда на Айнодор. Только обязательно на Айнодор, слышишь?

Эльфийка молча поднялась в седло. Еще три усталых лошади поплелись за ней. Через густой подлесок, по узкой, почти незаметной тропе.

Кина не плакала – не осталось в ней слез.

И не спорила – не было сил.

Эльрик проводил ее взглядом, опустошенно удивляясь тому, что их все еще не убили. Чего ждут-то рыцари? Боя? Да какой тут бой – три десятка против трех равнодушных ко всему нелюдей?

Но первые атаки, которые обрушились на них с четырех сторон сразу, едва сомкнулись кусты за уехавшей Киной, император отразил совершенно машинально. И кровь алым плеснула на утоптанную траву. Пронзительно завопил Сим. Сим, не утоливший жажды убийства. Рванувшийся в бой, как рвется в галоп застоявшийся конь.

Эльрик выдернул топор из податливо хрустнувшего тела. Древком отбил удар, летящий в голову гоббера, и вновь лязгнула сталь. И вновь сменилось лязганье ласкающим слух хрустом.

А умирать следует достойно. Радостно. Гневно.

Сим дрался рядом с де Фоксом, атаковал бесшабашно, уходил юлой от разящих тяжелых клинков. Гоббер чувствовал себя почти неуязвимым рядом с ужасающе огромным шефанго. Ему было весело. И страшно. А еще знал половинчик, что, когда убьют и его, Сима, и Элидора, когда останется Эльрик один… Он засмеется. И тогда никто из «Бичей» не уйдет живым с залитой кровью поляны.

Эльрик де Фокс

Это был бой! Бой из тех, что воспеваются потом в легендах. Правда, те, кого воспевают, уже никогда не оценят этих песен. Бой, который принимают от отчаяния. От страшного, всепобеждающего желания продать жизнь как можно дороже. Бой за кровь ради крови! Безнадежный. И от этого страшный. Не для нас. Для наших врагов.

Как говорят у нас, на Анго, жизнь хороша только первую пару тысячелетий. Потом надоедает. Это не так. Но желание убивать в крови у шефанго. А сейчас мы дрались плечом к плечу, Свет и Тьма, Покой и Ярость, Добро и Зло. Мы сделали невозможное, уничтожив вечное противостояние. И мои друзья постигли наконец радость шефанго, убивающего врага.

За нас!

Против целого мира.

За нас!

Против бессмысленной, тупой вражды.

За нас!

За право, нет, не жить – погибнуть с честью.

Может быть, поэтому мы продержались так долго.

Но упал Сим. Удар тяжелого меча рассек ему голову, и лицо гоббера превратилось в кровавую маску.

Упал Элидор. Я не знаю, сколько раз ранили его. Какое-то время эльф еще стоял, уже не поднимая меч. Просто стоял под рушащимися на него ударами, каждый из которых должен был быть смертельным.

Я дрался над ними. Скоро должна была прийти моя очередь. Но я буду драться даже после того, как умру. Буду… какое-то время. Потому что жажда убийства стала сильнее желания жить.

Порыв ветра – и звездная круговерть мелькнула перед глазами. А когда рассыпались звезды, я увидел мраморный Зал. Девять колонн. И девять фигур, столпившихся перед широким окном, выходящим на залитую кровью и заваленную телами поляну.

Раз, два, три… Великая Тьма! Больше двух десятков уложили мы втроем.

Красная мешанина мозгов, вывалившихся из разрубленного вместе со шлемом черепа. И трогательно сияющий солнечным золотом лютик…

Аплодисменты я услышал позже.

Они стояли и аплодировали мне. Все девятеро. Аплодировали. Как талантливому менестрелю. Как циркачу, отколовшему какой-то невиданный трюк.

– А ты славно бьешься, шефанго. Право же, славно. – И улыбки на лицах. А там, на поляне, лежали тела моих друзей.

Только сейчас я осознал, что сижу на полу, а топор валяется рядом.

Кровь капала с лезвия и тут же исчезала на безукоризненно чистых мозаичных плитах.

Встать оказалось довольно трудно.

– Да, – произнес один из Демиургов, словно меня вовсе не было в Зале.

– Такие не останавливаются.