Чужой

– Так точно, господин обер-лейтенант. Разрешите уточнить?

– Конечно.

– Нам вступать во взаимодействие с другими группами?

– Какими именно, фельдфебель? – не понял и поэтому удивился я.

– Так мы же здесь не одни… – как-то растерянно ответил солдат.

– Не понял? – я сделал крайне удивленное лицо.

– Лесной массив здесь максимум километра три в ширину, вокруг только поля, и в одном месте очень топкое болото. Везде наши солдаты, партизаны тут в кольце. В общем, именно поэтому мы и попросили подкреплений, потому как знаем, что враги не ушли, а спрятались…

– Меня только что сюда назначили, я не в курсе происходящего. Это немного меняет дело, фельдфебель. На каком расстоянии друг от друга находятся наши посты?

– Многовато, около полукилометра. Лес тянется влево на шесть километров, а вправо на пять. Мы почти посередине.

– Ясно. Тогда порядок не менять. От нас одна пятерка идет к вам, направляетесь вправо, думаю, достаточно. Мы пойдем влево. Я думаю, всем ясен приказ? – Солдаты подтвердили мое мнение. – Тогда разобрать боеприпасы, и вперед!

Миномет пока не берем, он остается здесь, в «Ганомаге». На охране техники только ее водители. Один в грузовике, второй в бэтээре. Штатный радист идет в лес, как все. Я только попросил его попытаться связаться с другими отрядами, чтобы обезопасить наш маршрут от дружественного огня. Но рация молчала, никто почему-то не ответил на запрос. Чтобы далеко не ходить, я двинул в лес прямо отсюда, идя вслед за ушедшей в этом месте пятеркой. Недалеко, метрах в десяти шел. У меня, кстати, личный МП-40, мне его унтер вручил, как и четыре магазина. Самого унтер-офицера я отправил с той командой, что должна идти по самой кромке нашего отряда слева. Пусть командует там, где меня нет. Аналогично поступил с фельдфебелем, только этого направил вправо. То ли я делаю, пока не знаю, но, как уже говорил, приходится соответствовать, иначе все зря. У меня была карта, задержавшись возле техники, я внимательно изучил ее и быстро понял, что именно эта карта, как трофей, не очень ценна. Здесь совсем маленький кусочек той местности, где мы, собственно, и находимся, да и нет на ней ничего, никаких обозначений, пару батальонов, что совсем близко находятся, и все.

Просто идти мне быстро надоело, наползался уже по лесам по самое не могу. Я уже было совсем отчаялся, мучаясь от скуки, когда раздались первые выстрелы. И были они не немецкими. Затрещали винтовки Мосина, трёхлинейку я от маузера пока отличаю. Где-то слева, кажется, я даже услышал свист пролетающих пуль, и немного пригнулся. Вообще, я сейчас еще тот фрукт. Несмотря на довольно прохладную погоду, я иду в фуражке на затылке и с распахнутой шинелью. Кожаный плащ фрица, который мне достался вместе с пленным, я пока держал в бэтээре. Ни к чему он мне тут, надел чью-то шинель, найдя ту свернутой на сиденье «Ганомага», владелец не откликнулся, я и забрал. Солдаты тогда кивали дружно, поощряя мое решение.

Тем временем бой разгорелся прилично. Значит, здесь все же кто-то есть. Уж не знаю, пресловутые партизаны или еще кто, но стрельба была довольно яростной. Вот было бы весело, перебей фрицы друг друга из-за неразберихи и отсутствия радиостанции.

Вышло все даже лучше, чем я мог сам мечтать. Следуя за солдатами, приказы отдавать необходимости не было, я просто наблюдал. Четверо в серой форме вермахта были метрах в пятидесяти впереди, для леса это большое расстояние. Прислушиваясь к выстрелам, я не обратил внимания на движение слева, а в следующий момент раздался призыв на таком знаком языке…

– Хенде хох, сука фашистская! – Я аж завис на секунду. Отвык уже, вокруг только «гав-гав», да «гав-гав», а тут! Приказывающий поднять руки время не терял, а может, их было больше одного. Удар ноги под колено, и я, присев на одну ногу, стал уязвим. Следующий удар был просто традиционным. Такая плюха прикладом в голову прилетела, что дух вылетел из меня…

Как же это противно, очухиваться после того, как тебе зарядили прикладом в башку. Че-е-ерт, голова сейчас лопнет, а действия партизан прямо под копирку, мне прошлый раз точно так же зарядили. Обижаться в этот раз было не на что. Одет я в форму офицера немецкой армии, сам бы так же поступил, если б шел на захват «языка». Но, думаю, прикладом бы все же бить не стал, убить вообще запросто.

– Очухался, товарищ командир! – услышал я голос над собой. Тряска еще какая-то… О, теперь различаю, что это за гул стоит. Так это партизаны наш грузовик угнали, вместе со мной болезным.

Схватив под мышки, четыре руки прислонили меня к переднему борту. Голова не держалась, так и норовила упасть на грудь. Мало того что боль адская, так еще и слабость дикая.