d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

Девушка усмехается, разрывая зрительный контакт. Она все еще чувствует пристальное внимание Сальваторе. Она хочет от него избавиться и раствориться в Тайлере, в его машине. С ним тепло. От него веет спокойствием и свежестью.

«Нужно ли тебе это спокойствие?», — усмехается внутренний голос. Давно Елена его не слышала. Видимо, она, и правда, начинает возвращаться к нормальной жизни. Все возвращается на круги своя. Елена не готова вернуться к этим кругам.

— Та девушка, что тебе понравилась в катакомбах… Она написала заявление об изнасиловании. В бумагах поищи. Вряд ли они его выкинули.

— Ложь, — произнесла тут же девушка, вновь обращаясь к дыму взгляда своего врага. Слишком уж благородного, нужно сказать.

Он тушит сигарету о чье-то заявление, поднимается и идет к Елене, не сводя с нее взгляда. Девушку бьет разрядами, кидает в жар. Ей не стоит подпускать его к себе слишком близко. Но он останавливается возле стола, берет папку, начиная что-то искать. Взгляд девушки скользит по сбитым костяшкам на руках, по вздутым венам на предплечьях и по накаченным плечам. Ей хочется прекратить это извращение, но она не может: внимательно разглядывает Добермана, изучая его, запоминая и познавая. Она имеет право. Он ведь выучил ее. Она почему не может?

— Я больше тебе не верю.

Смело и дерзко. Он улыбается, обращая на девушку бесчувственный взгляд, медленно протягивая ей бумагу. Елена демонстративно поднимается, вырывая листок и с вызовом смотря на мужчину. Между их лицами расстояние ничтожно малое, и преодолеть его — сущий пустяк. Гилберт выше поднимает подбородок, отодвигая стул и отходя на два шага. Она переключает свое внимание на бумагу. Сальваторе процеживает девушку взглядом, как бы повторяя в памяти ее, проверяя, остались его воспоминания о ней живыми.

Они оба уже не помнили, как рьяно клялись друг другу в своей ненависти. Им вдвоем находиться невыносимо, но не сказать, чтобы это было в тягость. Скорее, как способ доказать, что один круче, сильнее другого. Они оба уже не помнили свои приключения этим вечером, оба были сосредоточены лишь на одном: как бы побольнее уколоть друг друга.

— Неправда, — она кладет бумагу на стол, невольно отступая и растворяясь во взгляде своего собеседника. — Подделка, — шепотом со страхом проговаривает девушка. Она видит, как на губах ее заклятого врага появляется улыбка: ядовитая и как бы говорящая: «Я снова выигрываю, милая». Сальваторе наступает на девушку, которая рефлекторно отступает назад. Она вспоминает его власть над собой, его жестокость и его грубость. Если он бил, то бил не раздумывая, а если хотел взять — то брал. Ему важен результат и сопутствующие этому результату ощущения. Чувства власти, обладания и подчинение. Чувство жестокости.

И в памяти, как назло, всплывает лишь одна его фраза: «Некоторые мои методы тебе могут не понравиться».

Елена упирается спиной в стену, вжимается в нее, а Деймон медленно, как кот, приближается с этой чертовой улыбкой на губах. Сердце девушки вновь начинает отбивать бешеные удары. Теперь она в ловушке, в капкане, в опасности.

В настоящей опасности.

Сальваторе упирается руками в стену по обеим сторонам от своей жертвы. Гилберт чувствует, что не может пошевелиться: слишком уж она поражена выходками этого человека.

— Или ты думала, — он приближается к ее уху, внедряясь в ее личное пространство намеренно, разрушая там спокойствие и тишину… снова, — что тот случай в спальне на моей постели — блеф?

От него пасет сигаретами так сильно, что у девушки начинают слезиться глаза. Она перебарывает капризы своего организма, находит в себе силы преодолеть страх и в ответ прошептать:

— Почему же тогда спас?

Он отстраняется, но рук не убирает. Пришивает ее к себе морально, подчиняет ее волю. Его методы отомстить и доказать свое превосходство — аморальны и жестоки. Сначала — спасение и благородство, после — ударом под дых его грубость. Потом — снова ласка и нежность, после которой следует очередная жестокость. И это чередование сводит Елену с ума: будто кто-то ее топит сначала, а потом пьянит кислородом, снова топит и снова пьянит.

— Может, у меня на тебя свои планы? Может, я с детства не привык ни с кем делиться своими игрушками.

Девушка впервые решает посмотреть в глаза Сальваторе за этот бессмысленный и мучительный разговор. Она чувствует тяжесть на своих плечах, чувствует, как сердце бьется в агонии, разгоняя кровь по жилам и только так напоминая о том, что смерть еще не порадовала своим приходом.

— Почему же не воспользовался случаем, когда я была… Более податливой?

Смотрит в упор, пытаясь представить, как Сальваторе бы ее изнасиловал. Извращенно, пошло и смешно, но эта мысль навязчивая. Не дает покоя. Тогда, в спальне, все действительно было слишком реально. Елена сама не знала, что решилась зайти в вольер к оголодавшему хищнику и сыграть с ним.

Самоубийца.