Дай мне руку, тьма

Энджи была права. В этом не было моей вины. Невозможно спасти всех людей. Особенно тогда, когда тебя об этом и не просят. На протяжении жизни чего с нами только ни бывает: мы падаем и отскакиваем, разбиваемся вдребезги и, по большей части, каждый сам за себя. И Каре я ничего не должен.

И все-таки, шептал мне внутренний голос, никто не должен умирать так, как она.

Из кухни я позвонил Ричи Колгэну, старому другу и обозревателю газеты "Трибьюн". Как всегда, он был очень занят, голос его звучал отстраненно и торопливо, а слова сливались воедино: "РадслышатьтебяПат. Чтостряслось?"

– Занят?

– О, да.

– Можешь проверить кое-что для меня?

– Давай, давай.

– Распятие как способ убийства. Сколько раз случалось в этом городе?

– За?

– Что – за?

– За какой период?

– Скажем, за последние двадцать пять лет.

– Библиотека.

– Что?

– Библиотека. Слышал о таком заведении?

– Да.

– Я что, похож на тех, кто сидит в библиотеке?

– Видишь ли, если я достаю информацию в библиотеке, то не покупаю библиотекарю ящик светлого "Мичелоба" в благодарность.

– Лучше "Хайнекена".

– Разумеется.

– Ладно, берусь. Скоро позвоню. – Он повесил трубку.

Когда я вернулся в гостиную, листок со словом "Привет!" лежал на кофейном столике, бамперные наклейки были сложены в две аккуратные стопки под ним, а Энджи смотрела телевизор. Я надел джинсы, легкую рубаху и стал вытирать волосы полотенцем.

– Какой канал смотришь?

– Си-Эн-Эн, – ответила она, глядя в газету, лежащую на коленях.

– Что интересного сегодня в мире?

Энджи пожала плечами.

– Землетрясение в Индии погубило свыше девяти тысяч человек, а парень в Калифорнии расстрелял сотрудников офиса, в котором работал. Уложил автоматом семь человек.

– Почта? – спросил я.

– Финансовая контора.

– Вот что бывает, когда бухгалтеры берут в руки автоматическое оружие.

– Очевидно, да.

– Никаких других приятных новостей?

– В какой-то момент прервали программу, чтобы сообщить нам, что Лиз Тэйлор вновь развелась.

– О, наконец-то, – сказал я.

– Итак, – сказала Энджи, – каков наш план?

– Будем продолжать слежку за Джейсоном, возможно, наведаемся в офис Эрика Голта, посмотрим, сможет ли он что-нибудь рассказать.

– При этом предположение, что ни Джек Рауз, ни Кевин не посылали фото, остается в силе?

– Да.

– В таком случае, сколько у нас подозреваемых?

– Сколько людей живет в нашем городе?

– Не знаю. Непосредственно в центре примерно шестьсот тысяч; включая остальную территорию – около четырех миллионов.

– В таком случае, число подозреваемых колеблется от шестисот тысяч до четырех миллионов, – сказал я, – плюс-минус два человека.

– Спасибо, что прояснил ситуацию, скаут. Ты неотразим.

Глава 11

Второй и третий этажи корпуса, именуемого Мак-Ирвин Холл, занимали офисы факультетов социологии, психологии и криминологии университета Брайс. Среди них был и офис Эрика Голта. На первом этаже находились аудитории, в одной из которых в данный момент и пребывал Джейсон Уоррен. Судя по расписанию, спецсеминар, в котором он принимал участие, именовался "Ад как социологическая конструкция" и призван был исследовать "социальные и политические мотивы, приведшие к созданию людьми Земли Наказания, со времен Шумеров и Аккады до современности, включая христианское право в Америке".

Мы навели справки о всех преподавателях Джейсона и обнаружили, что Ингрид Ювер-Кетт недавно была исключена из местного отделения НАУ[7] за распространение взглядов, согласно которым Андреа Дворкин[8] была современным классиком.

Ее семинар длился три с половиной часа без перерыва и проходил дважды в неделю. Мисс Ювер-Кетт на занятия приезжала из Портленда, штат Мэн, по понедельникам и четвергам, остальное же время, судя по всему, была занята сочинением пасквилей в адрес Раша Лимбо[9].

Мы с Энджи решили, что мисс Ювер-Кетт слишком много времени тратит на создание угрозы для себя, чтобы угрожать еще и Джейсону. Поэтому мы исключили ее из списка подозреваемых.

Мак-Ирвин Холл был белым зданием эпохи кого-то из Георгов, окруженным рощей из берез и рано покрасневших кленов и ведущей к нему вымощенной булыжником дорогой. Мы видели, как Джейсон исчез в толпе студентов, выпорхнувших из парадного входа. Мы слышали их громкое топанье и свист, затем наступила внезапная, почти абсолютная тишина.

Мы позавтракали и вернулись, чтобы увидеть Эрика. Увы, только всеми покинутая ручка у подножья лестницы указывала на то, что хоть единственная душа этим утром прошла через эти двери.

В фойе стоял запах аммиака, скипидара и интеллектуального пота двухсотлетней давности, сопровождавшего поиски и добычу знаний, великих идей, которые рождались под насыщенными пылинками в лучах солнечного света, струящегося сквозь витражные окна.

Справа мы увидели стол секретаря, но сам он отсутствовал. По всему видно было, что здесь каждый сам знает свое предназначение.

Энджи сняла джинсовую рубашку и слегка помахала краем незаправленной футболки, чтобы не липла.

– Сама атмосфера возбуждает во мне желание получить здесь ученую степень.

– Нечего было прогуливать геометрию в школе.

Следующее, что я изрек, было: "У-уф".