Данэя

Завтра! Завтра начало того, к чему готовились они на Земле-2. Завтра, может быть, удастся уже что-то узнать. А узнать надо много — все. Чтобы понять, как действовать. До того они будут действовать осторожно: придется набраться терпения — как Лалу когда-то. Он предупреждал: в лоб здесь не возьмешь.

Так! Надо, все-таки, походить — а то начинает зябнуть.

Глаза уже настолько привыкли к темноте, что различали почти все. Но человеческая фигура в дальнем углу сада так неподвижна, что Дан чуть не наступил на нее.

Сын! Лежит в полурастегнутом спальнике: для него ночлег под открытым небом, без всяких колпаков и крыш — самая большая роскошь из возможного на Земле.

Не спит: глаза его обращены к звездам. Конечно, к созвездию Тупака.

— Почему ты не спишь? — Дан опустился рядом с ним. — Волнуешься, как пройдет твое появление среди универсантов?

Сын не отвечал, — казалось, даже не слышал. Глаза его были неотрывно устремлены в небо.

Потом, словно очнувшись, он повернул их к отцу, и тот прочел в них тоску. Неожиданно он поразил Дана вопросом:

— Отец, а когда мы вернемся туда? — Сын протянул руку к небу.

Сердце Дана сжало болью: он понял, что его сын — не землянин; он ни за что не останется с ними надолго — улетит, чтобы снова очутиться там, на еще мало уютной планете. Его родине. Первый сын Земли-2.

А Они с ним улететь не смогут. Пока не воплотят в жизнь идеи старшего Лала. На это уйдут многие годы. Может быть, вся оставшаяся жизнь.

Радости возврата к обычной жизни поглотили в первые дни Дана и Эю с головой. Встречи с друзьями, учениками, коллегами, знакомыми; — они с жадным удовольствием окунулись в море общения с уймой людей. Это нисколько не утомляло их.

И в эти же дни получили некоторую информацию, которая лишь подтвердила то, что им уже было известно. И ничего более.

Ева не отзывалась. Можно было попробовать связаться с ней через Ли, если бы он не был вызван в Космос еще во время карантина. Он даже не отдохнул как следует после спасения астронавтов — но там, в Малом космосе, случилось что-то, и требовались лучшие из спасателей. Когда-то он вернется!

— Что будем делать, Отец?

— Я хочу понять: уяснить обстановку до конца. Слишком странно они себя вели. Проверка знаний Детей — самый удобный момент: почему они им не воспользовались?

— Что могут они сейчас сделать с нами — с тобой? Слишком понимают. Предпочли не заострять общее внимание.

— Наверно ты права, Мама. Пытаются сделать вид, что ничего особенного не произошло. Выставить появление наших Детей как чистый эксперимент, проведенный в исключительных условиях, из которого следует только, что дети выживают на Земле-2 и в Большом космосе. И ничего больше. Никаких дальнейших — социальных — выводов. Они, действительно, большинству и в голову не приходят.

— Значит, они боятся тебя — твоей популярности: она создает обстановку не в их пользу. Именно сейчас и надо этим воспользоваться. Ты должен выступить по всемирной трансляции.

— Ни в коем случае. Вспомни все, что рассказывал Лал. Его взгляды были слишком неожиданны для всех: никто не хотел его слушать.

— Тебя будут!

— Но не поймут. Это их лишь ошарашит. Сыграет только на руку недругам Лала.

— Что предлагаешь ты?

— Не торопиться. Будем знакомить с взглядами Лала отдельных людей: пусть они рассказывают о них другим, передают от одного к другому, обсуждают их и спорят. Распространяясь постепенно, они верней укоренятся в сознании многих. Тогда у нас появятся единомышленники, а не оппоненты.

— И все? Нет! Нужны дела, примеры.

— Появление у нас Детей — пока главный пример.

— Ты же сам говоришь, что большинство из этого не сделали никаких выводов — ничего не поняли.

— Дай им время: поймут.

— А до той поры ждать?

— Вести пропаганду.

— Недостаточно! И того, что мы там сделали — оказывается, тоже. Нужно, чтобы появился хоть один ребенок, рожденный настоящей матерью здесь уже, на Земле. Но я сама…

— Я знаю.

«Знаю. Ты не можешь — смерть Малыша стоит перед твоими глазами. И перед моими».

— Надо действовать. Действовать! — упрямо повторила Эя. — Я знаю — были женщины, желавшие сами родить ребенка. Педагоги. Ева говорила мне об этом: тогда, перед отлетом. Она сама — тоже.

— Опять Ева?

Но новые попытки вызова Евы ничего не дали: сигналов отзыва не было. Почему: не хочет говорить с ними?

Решили связаться с Ли, не дожидаясь его прилета. Дан заказал сеанс космической связи с ним. Но вместо Ли на связь вышел врач космической станции на Минерве. Ли находился в госпитале: сильно покалечен во время последней операции спасения, на которую был тогда внезапно вызван. Сейчас жизнь его вне опасности, но он долгое время будет прикован к кровати после сделанного ему хирургического ремонта. Весть страшная!

— Он выкарабкается, Мама. Ты слышала: врач сказал! Но ему придется долго лечиться — мы не скоро увидим его.

— Надо было обратиться к нему, пока он был на Земле. Он-то с Евой наверняка общался. Ну ладно, делать нечего: сама отправлюсь к ней.

— Не заставишь же ты ее говорить с тобой, если окажется, она, действительно, не хочет!

— Заставлю — как-нибудь. Главное — разыскать ее, увидеться.