Дарующий мир

Платье надевать не стала, сама не знаю почему… то ли потому, что оно было ещё одним участником нашего разврата, то ли потому, что это означало, что нужно собираться и уходить… Впрочем, именно это и надо было делать, но вместо разумных поступков я продолжала чудить и завернулась в рубашку Дамира, которую нашла в шкафу, до последнего обещая себе, что к его приходу успею переодеться в платье, чтобы потом… когда будет сказано всё что можно и нельзя, уйти как можно скорее.

Немного побродила по квартире, вертя в руках телефон. До безумия хотелось позвонить Ваньке, чтобы убедиться в том, что я всё ещё его мать и что хотя бы эта ниточка в моей жизни не разорвана. Но на часах не было ещё и девяти… и логика подсказывала, что такой ранний звонок сыну будет смотреться странно, если учитывать, что по легенде я весь вечер с подругами отмечала свой день рождения. Вот я и дошла до той точки, когда начинаю врать семье, ориентируясь на то, насколько моя ложь будет убедительной..

Ещё один острый приступ желания сбежать и подкатывающие слёзы, которым я просто запрещала течь. Ты и так уже дел наделала. Пришло время расплаты. И моё знание о том, что было - самое сильное наказание, которому я могла себя подвергнуть, потому что сильнее меня самой меня вряд ли кто-то осудит. Нет, я должна остаться, чтобы пережить это всё до конца.

Взгляд зацепился за огромный стеллаж, который занимал почти всю стену в гостинной. В прошлый раз я сильно не всматривалась, не до этого было, зато Ваньке он вроде запомнился. Ещё бы! Это как та шкатулка сокровищ, о которой я думала, вот только у меня это были ощущения, а Дамира - вещи. На полках стояло огромное количество предметов, фотографий, сувениров и прочих безделушек, которые люди обычно сохраняют на память. Медали, футбольный мяч, путеводители, фигурки, детские корявые рисунки, какие-то книги… и снимки, много снимков. В рамках и без, прикреплённые к огромному пано. Я безошибочно находила на них маленьких Дамира и Стаса… Где-то они были сняты в одиночку, где-то напару, а где-то - в окружении семьи... Это вообще оказалось вдруг удивительно - наблюдать за тем, как парни росли и менялись.

На самом почётном месте стояли две рамки, на одной из них была молодая пара восточной наружности: женщина держала на руках младенца, а мужчина с каким-то непередаваемым теплом в глазах смотрел на свою жену и маленького Дамира. А в том, что это были его настоящие родители, я даже не сомневалась, сходство было на лицо.

На второй фотографии была запечатлена огромная семья, расположившихся на диване. В центре сидели мужчина и женщина, и тоже с ребёнком, поза была другая, но взгляд был подобен тому, что читался на лицах четы Бероевых с предыдущего фото - тихое умиротворённое счастье.

Мужчина был копией Стаса… Вернее это Стас был копией отца, только чуть моложе и… распущенней, что ли. В приёмных родителях Дамира меня удивила молодость: оба и на сорок-то не выглядели, а уже имели такого взрослого сына. И это немного ставило в тупик. Впрочем, они вообще были интересной семьёй. Чего только стоила куча детей, помимо Дама и Стаса, сидящих здесь же, на диване. Длинный стройный парень со светлой чёлкой, уложенной набок, и надменным взглядом. И ещё один паренёк, чуть более коренастый и широкий в плечах, но безусловно взявший в себя черты обоих родителей. А вот две девочки-близняшки вдруг оказались белобрысыми и не похожими ни на кого напрямую, но безошибочно выдававшими свою принадлежность к большому семейству мимикой и улыбками. По самому маленькому члену семьи пока ещё сложно было что-то понять, но интуиция мне подсказывала, что он уже успел “вобрать” в себя неповторимую атмосферу всех членов своей семьи.

Но больше всех меня интересовал, конечно же, Дамир… В кругу близких он выглядел расслабленным и спокойным, в карих глазах читались гармония и самодостаточность… И это с силой полоснуло по мне и моей совести, потому что до меня дошло, как же давно я сама не видела его таким. В последнее время каждая наша встреча оборачивалась очередным нервным потрясением, когда обоих буквально рвало на лоскуты. Провела пальцами по его лицу на глянцевом снимке.

-Прости меня… Если бы я только могла…

Но я ничего не могла. Не могла не прийти, не могла отпустить или же, наоборот, не могла дать того, что он заслуживал.

Безрадостные мысли растревожили меня ещё больше, доведя до той грани, когда я уже была готова взвыть, если срочно себя чем-то не занять. Поэтому пошла инспектировать кухню в попытках загрузить свою бедовую головушку делом. 

* * *