Дата Туташхиа

Документ уже перекочевал от Сахнова и наместника ко мне. Кутаисский нотариус заверял факт возвращения серег евреям.

Я рассмеялся. Наместник пригубил стакан с водой и тихо сказал Сахнову:

— Je vous assure qu'il еst un vrai diable![8]

Зарандиа сам знал, кто он и чего стоит. В поручительстве наместника ему нужды не было.

— Господин Зарандиа, я надеюсь, вас не задела происшедшая в нашей беседе неловкость, которая была лишь неизбежной формальностью? — спросил наместник.

— Несомненно! — откликнулся Зарандиа, и в кабинете наступило молчание.

Наместник взглянул на Сахнова раз, другой — словно хотел спросить, почему же молчит господин полковник. Сахнов перебирал бумаги, явно желая показать: вот кончу, и пойдем дальше. Мушни Зарандиа излучал довольство. Я пытался разгадать, зачем понадобилось это совещание, окутанное такой таинственностью. Ведь не затем же приехал Сахнов из Петербурга, чтобы задавать Зарандиа свои младенческие вопросы.

Наконец полковник собрался с мыслями и, откашлявшись, сказал:

— Внутреннее положение в империи таково, что необходимо возможно быстрее завершить все запущенные или отложенные дела. В краю, подведомственном вам, самоуправствуют шайки разбойников, числом не менее двадцати, и разбойники-одиночки — без числа. Все усилия, которые предпринимались для установления спокойствия, ни к чему не привели. Чем можно оправдать подобную безуспешность?

Сахнов ждал ответа от меня. В два-три месяца раз наше ведомство отправляло в Петербург доклады, и о положении дел в краю Сахнов был осведомлен. Однако он настаивал на разъяснениях. Я не позволил себе подробностей и был немногословен.

— Мы боремся с бандитизмом устаревшими, негодными средствами — это первое. Борьбу ведут сразу несколько ведомств: полиция, жандармерия, военный округ, а по сути дела — никто. Действия упомянутых ведомств часто входят в противоречие друг с другом и оттого безуспешны. Это второе. Третье: бандиты окружены сочувствием народа, находят в нем надежную опору и пользуются его помощью. Мы этого лишены вовсе. Четвертое: с нашей стороны этой борьбой занимаются люди ограниченных дарований и недалекого ума, а каждый из бандитов — личность отважная и многоопытная. Я говорю — личность! Разбойников, которые умом и душевными достоинствами не превосходят своих преследователей, мы вылавливаем легко. За последние пять лет таких собралось пятьдесят человек!

— Какого мнения вы? — обратился наместник к Зарандиа.

— Сказанное его сиятельством вытекает из многолетних наблюдений и опыта, многократно проверенного. Соображения его сиятельства кажутся мне несомненной истиной.

Физиономию Сахнова исказила гримаса: к чему здесь сей иезуит? От наместника это движение не ускользнуло, и он залился краской. И не оттого, что ответ Зарандиа задел его, а оттого, что все, о чем я говорил, лишь повторяло бесчисленные доклады, с одобрения наместника посылаемые в Петербург. Гримаса Сахнова, адресуясь наместнику, уничижала его мнение.

— Граф прав! — произнес наместник с твердостью в голосе.

— Да и мне так кажется, — поспешно согласился Сахнов и, помолчав, проговорил, будто решая для себя: — Итак, необходимо менять способ борьбы с бандитизмом, передать это дело под начало лишь одного ведомства, подорвать опору бандитизма в народе, лишив бандитов сочувствия, и привлечь к делу людей мыслящих и умудренных опытом.

Чтобы сделать подобное умозаключение из всего, что было мной сказано, большого ума не требовалось. Вывод, зримый и досягаемый, уже лежал на поверхности. Да и письменные доклады, как я уже говорил, посылались нами в Петербург один вдогонку другому. И все же сообразительность Сахнова озадачила меня, пока я не заметил, как он исподтишка заглядывает в свои бумаги, из которых взгляд мой выхватил знакомые страницы наших докладов.

— Мы собрались здесь, чтобы найти выход из положения. Жду ваших соображений, господа. — Сахнов уставился на наместника.

— Граф в своих докладах недвусмысленно обращал наше общее внимание на положение вещей. Оно известно и вам, однако, если его сиятельство пожелают, мы можем выслушать вторично.

Мне было скучно говорить о вещах, о которых говорилось, писалось, докладывалось тысячекратно. Меня вынуждали переливать из пустого в порожнее, и потому я сказал, едва сдерживаясь:

— Наместнику его величества на Кавказе должны быть предоставлены особые полномочия. Это позволит нам действовать всякий раз сообразно ситуации и обещает успех. Его императорское величество не откажет своему наместнику в этой привилегии, если будет соблюдена одна тонкость: шеф жандармов должен подтвердить необходимость особых полномочий поначалу министру внутренних дел, а затем и его величеству. Чтобы это произошло, вы должны, разделив наши воззрения на этот предмет, убедить шефа жандармов в разумности наших претензий.

— Что означают особые полномочия?

— Наместник должен получить право амнистировать прошлые преступления бандита и право помилования. Ордер наместника о помиловании должен иметь силу закона.

Сахнов задумался и, видимо, желая быть любезным, обратился к Мушни Зарандиа:

— А что думаете вы?