День коронации

Позвонил консьерж:

– Там доставочка к вам.

Мама постоянно что-то заказывала, не предупреждая никого. То платья, то какие-то диковинные снадобья для здоровья. По этому поводу случались ссоры с папой. Борис тяжело вздохнул, прикидывая количество денег на счете, и нажал кнопку.

Снизу послышались шаги, слишком легкие для курьера. В следующий момент Борис увидел перед собой вчерашнее лицо со сломанным носом и небесными глазами.

– Боря, – хрипло сказала она, – дите мое, прости меня!

Супруги Сворины сидели на резной скамейке неподалеку от Ливадийского дворца. Шел последний день отпуска Аркадия Борисовича, и Нина Львовна пыталась вобрать в себя как можно больше знаменитого сентябрьского бархата, излучаемого крымским солнцем. Ей хотелось говорить, возможно даже стихами, но взгляд супруга не отрывался от новостных полос на гибком экране.

– Как все-таки красиво! – наконец не выдержала она. Не получив ответа, продолжила: – Мой психолог очень советовал нам с тобой вместе смотреть на красивые виды. Это очень помогает для оздоровления семейного климата.

Муж досадливо кашлянул, но она не услышала, говоря с еще большим вдохновением:

– Ведь вспомни, когда молодые были – часто ездили на море и просто сидели на берегу подолгу. А сейчас ты больше не хочешь чувствовать и мне не даешь. Это системная ошибка наших семейных отношений.

Аркадий Борисович резко свернул экран:

– Ты права про ошибку. Только ищешь ее не там. Не надо было тебе идти против воли Божьей и заводить ребенка. Бесплодна так бесплодна. Принимай крест и неси.

Белые дворцовые колонны поплыли у Нины Львовны в глазах:

– Аркашенька… как же так? Разве ты жалеешь, что у тебя есть сын?

– Сын… а могу ли я считать его до конца своим? Или плодом любви? А теперь еще и этот закон… Вот, полюбуйся! – С неприятной усмешкой он снова развернул экран и ткнул в него пальцем. Жена долго не могла ничего прочитать из-за слез. Наконец, промокнув глаза кружевным платком, она разглядела: «постановили не признавать наследниками дворянского рода лиц, родившихся неестественным путем, посредством репродуктивных технологий».

Нина Львовна обняла мужа:

– Никто не узнает. Это ведь все в тайне хранится. А про любовь – разве мы с тобой не полюбовно все решили?

– Это ты меня вынудила своими истериками, – холодно сказал он, отстраняясь. – Подумать только! Если бы я послушал своего отца и женился на Лизе Кузьминой… у меня был бы сын, а не это недоразумение.

Госпожа Сворина, всегда гордившаяся аристокра-тической осанкой, сгорбилась и побрела к морю.

Вчерашняя певица по имени Инна сидела по-турецки на кожаном диване в гостиной и рассказывала печальную повесть своей жизни:

– И я так любила его, а они угрожали ему за долги, говорили, убьют! И тогда я отправила свою анкету. Обычно суррогатных матерей выбирают не глядя, просто читают: какая национальность, какое здоровье. А она… жена твоего отца, в смысле… она специально пришла посмотреть на меня.

Борис недовольно передернулся:

– Какая еще «жена отца»? Это моя родная мать! В отличие от вас!

Детские голубые глаза смотрели на него в упор:

– Я понимаю, Борь. Но ведь ты жил целых девять месяцев во мне, а не в ней. И пяточка твоя вот тут толкалась. А теперь твой брат умер, и у меня больше никого нет, кроме тебя.

Мимо галопом промчался Шахназар. Инна улыбнулась ему, показав дырку вместо переднего зуба.

– А что же тот, ради кого вы стали суррогатной матерью, – спросил Борис, – вы смогли заплатить долги?

– Смогла, конечно. Только он сразу после этого свалил куда-то. Зря я сцену ради него бросала. И Ванечка так и вырос без отца.

«И даже спеть ее не попросишь», – тоскливо подумал он и произнес через силу:

– От меня-то вы что хотите?

Она опять щербато заулыбалась, став похожей на мальчишку-беспризорника из старых фильмов.

– Борька… да ничего, чесслово! Мне так повезло, что ты есть и я тебя нашла.

«Интересно, как?» – пронеслось у него в голове, но выяснять он почему-то не решился. Вместо этого поинтересовался:

– А почему ваших песен нет в БМБ?

– Ой, да нужны мне эти придурки! – Она сердито тряхнула полуседой кучерявой копной. – Это ж текста надо тестировать в программе, чтобы по грамматике все было, как им нравится. А меня править – что по-живому резать. Никому не позволю!

– А штрафов за нелицензионное творчество не боитесь? – На ум вдруг пришли знания из курса юриспруденции. – Кстати, еще ведь есть закон об ответственности за намеренное нарушение норм русского языка.

Голубые глаза блеснули лукавством:

– А с меня брать-то нечего! «И вот, пронзая смог, звезда нагая светит мне, как ты светить бы мог», – пропела Инна своим удивительным голосом и расхохоталась. Шахназар, настороженно следивший за странной гостьей, вдруг начал кувыркаться на паркете перед диваном.

– Какой зверь прикольный! – говорила она, давясь от смеха. – И ты, Борька, ты ведь похож на меня! Не котика какого-нибудь завел, а енота! Настоящего! Я бы тоже завела, если б было где.