Дети выживших

Но Арбах не сдержался и прыснул, зажав рот свободной рукой, от чего зонтик качнулся так, что зацепил головную накидку и высокую — башенкой — прическу госпожи.

В толпе позади засмеялись. Бледная от злобы Рахима сделала шажок назад и изо всей силы придавила деревянным каблуком босую ступню Арбаха. Арбах вскрикнул от боли.

Верная Собака, уловив суть происходящего, повернулся к Пахару и, ткнув в сторону Рахимы пальцем, громко спросил:

— Чего хочет эта потаскуха?

Пахар не ответил, но Харрум поспешил ответить за него:

— Слишком много золота за двух потерянных рабов.

Он выговорил это по-хуссарабски, причем на диалекте, который использовал род Собаки. Собака так удивился, что сон мгновенно слетел с него.

Он рассмеялся, почесал взопревшее горло и спросил на языке Гор:

— А плетей она не хочет?

Раздался смех, причем на этот раз смеялись все, кто понял слова Собаки. А через секунду к ним присоединилась вся толпа, заполнившая храмовый двор.

Не смеялась одна Рахима. Она попятилась, приседая и кланяясь, а лицо ее выражало попеременно то испуг, то злобу, причем и то и другое чувство — в самой крайней степени.

Харрум между тем сошел с алтаря и двинулся к Рахиме. Он протянул ей кошель с монетами, она сразу же вцепилась в него и постаралась поскорее затеряться в толпе — Арбах едва поспевал за ней.

— Сколько я должна тебе? — тихо спросила Домелла, когда Харрум вернулся.

— Рабы сильно подешевели с тех пор, как пришли хуссарабы, — ответил он. — Но я был бы счастлив, если бы ты позволила мне просто сделать подарок. Этот раб — твой.

Наррония

— Я думаю, нам пора уходить отсюда.

— Что? — Занн вытаращил глаза.

Шумаар угрюмо пояснил:

— Здесь нет того, кого я искал. Уже нет.

— Да, но… — залепетал Занн. — Город, столько богатств, столько необыкновенных машин. Аррадаты и порох, наконец…

— Да, добыча должна быть записана, и, как положено, поделена. Часть аррадатов можно взять с собой — у нас впереди еще долгий путь войны.

Шумаар горько усмехнулся, но Занн на этот раз потерял свой дар все замечать и не увидел усмешки.

— Я должен найти менгисту. Он знает, где тот, кого я ищу.

— Менгисту ушел тайной подводной тропой. Он может быть где угодно — никто не знает, куда выводит эта тропа. — Занн помолчал. — У меня с собой запись предварительного допроса турума Инул-ло. Того старика, который сдался нам незадолго до штурма.

— Ты же знаешь, что я неграмотный, — равнодушно сказал Шумаар.

— Инул-ло сказал, что тропу строили мастера, которых потом убили. По крайней мере, никто и никогда больше не видел их.

— Он знает, где вход?

— Нет, господин. Это было секретом одного менгисту.

— А выход?

— Тоже нет, господин. Видимо, очень далеко от города, возможно, на берегу озера.

— Эта часть Нарронии охраняется, и по моему приказу отряды стоят там, где канал выходит в озеро. Там менгисту не появлялся.

— Может быть, вход был через подземную клоаку, — так называются пещеры под городом, в которые сливаются нечистоты, — сказал Занн. — Инул-ло говорит, что клоака очень большая — целый подземный лабиринт.

Шумаар кивнул.

— Значит, тебе придется поискать вход.

— Что? — Занн попятился. — Ты хочешь, чтобы я спустился в нечистоты?..

Шумаар глянул на него из-под опущенных век и сказал:

— Мне кажется, ты никогда из них и не выходил.

И, откинувшись к стене, захохотал. Смех прекратился так же внезапно, как и начался. Шумаар поманил Занна пальцем и проговорил:

— Если бы ты был полководцем, и у тебя было два города, один из которых взят врагом, — что бы ты сделал?

Занн насупился:

— Конечно, я стал бы защищать другой город.

— Значит, менгисту должен быть сейчас в Новой столице.

Занн промолчал.

— Но его там нет, да? Твои шпионы сразу бы сообщили тебе об этом.

— Они сообщают, что Армизий запасся продовольствием и безвылазно сидит в городе, ожидая штурма. А менгисту — нет, менгисту там не появлялся.

Шумаар сказал:

— Значит, нужно ловить его где-то между двух столиц. Если только он не переоделся женщиной.

— Это идея! — лицо Занна просияло. — Я даже не подумал об этом. Немедленно передам своим людям, чтобы они приглядывались ко всем, кто появится в Новой столице. Даже если это будет столетняя старуха.

— Так вот, — продолжал Шумаар. — Ты будешь ждать менгисту здесь, в городе. А я начну охоту на него вокруг озера. Теперь об этом старце, который сдался нам перед штурмом. Где он?

— Инул-ло — примерно так звучит его имя. Мне сказали, что оно означает девясил. Есть такая травка в северных лесах. Он сидит под охраной в своем дворце.

— Что ж, пойдем. Я хочу поговорить с ним.

* * *

— Все дело во времени, — глубокомысленно сказал первый триумвир, когда Шумаар, расположившись напротив него, стал задавать вопросы через Занна: хитрец достаточно хорошо знал нарронийский язык, и уверял, что он не очень труден для изучения. Такое впечатление, сказал он, будто этот язык кто-то выдумал, и выдумал так, чтобы им было удобно пользоваться.

— Да, во времени… — Триумвир помолчал, поглаживая бороду. Повернулся к советнику — единственному, который оставался при нем. — Так?

— Воистину, — сурово ответил советник.