Дети Земли

Визг раздавался от соседней скамейки, на которой ранее гордо восседала полная крашенная блондинка с богатым экстерьером и глянцевым журналом в руках. Правда, теперь назвать положение блондинки "гордо восседала" не рискнул бы и самый отъявленный оптимист. Она скорее распласталась ломтиком масла на дощечках скамейки и визжала, отдаваясь этому занятию, судя по перекошенному лицу, выпученным глазам и широко открытому рту, всем сердцем. Скомканный журнал валялся на земле.

Едва Никита подскочил, упитанная блондинка прекратила визжать, затряслась, словно кусок говяжьего холодца на ложке, и, закрыв лицо руками, заблажила:

– Не убивайте! Пожалуйста, только не убивайте! Что угодно, только не убивайте!

Что именно крашенная обладательница выдающихся форм подразумевала под "что угодно", осталось загадкой. Хотя у Никиты внезапно возникло желание поинтересоваться у блондинки, насколько далеко протирается ее готовность к "чему угодно", с этим противоестественным или, наоборот, естественным для любого гетеросексуального самца порывом он справился. Не место и не время. Ведь очевидцами инцидента с седобородым оказались минимум полтора десятка человек. И инцидент произвел на находящихся в сквере… негативное впечатление. К счастью, никто не бежал к Никите с криками: "Ату его, ату!" и "Держи убийцу!", но подобное развитие событий было в принципе исключено по причине отсутствия в сквере сотрудников правоохранительных органов и мужчин молодого возраста. Зато мамаши с колясками, словно по команде, едва ли не рысью бросились к выходу из сквера, а пенсионеры, бросив разговоры, разгадывание кроссвордов и шахматы, заворожено разглядывали картину "Товарищ Селин с трупом супротивника у ног". И, как пить дать, приметы убийцы запоминали.

Скоро и бравая милиция должна нарисоваться. Даже не беря в расчет убегающих женщин, которые непременно сообщат об убийстве проезжающему мимо наряду ППС, не стоит забывать о самом выстреле. Его эхо наверняка разнеслось по округе. Возможно, за гулом машин кто-то его и не расслышит, а кто-то не придаст постороннему шуму значения, но обязательно найдется парочка бдительных граждан, которые и звук выстрела разберут и позвонить куда надо не поленятся.

Пора рвать когти.

Встряхнувшись, будто сбрасывая оцепенение, Никита засунул пистолет обратно в пакет и покосился на ближайшую группу старушек, уставившихся на него, как дикий туземец на фейерверк. И ауры читать не надо, чтобы распознать удивление, любопытство и страх, – достаточно посмотреть на выражение физиономий и раскрытые рты. Досадуя, что нельзя заставить очевидцев забыть произошедшее – их слишком много, Селин напоследок все же попытался внушить старушкам, что убийца – человек кавказской национальности, но сделал это от безысходности. Осознавая заранее, что ситуацию не спасти. Наверняка черты его лица запомнят. Оставалось уповать на невыгодное расположение свидетелей, скоротечность инцидента (тут у Никиты имелись некоторые сомнения, поскольку какое-то время он пребывал в иллюзорном мире боли и жара и не ощущал ход времени), заурядность собственной внешности и запутывающие картину будущие показания старушек. Иначе появятся портреты некоего ничем не примечательного гражданина на досках "Их разыскивает милиция". А популярность Селину ни чему, у него и без того проблем хватает. Но с грядущими проблемами надо разбираться по мере их поступления, тут бы хоть скрыться для начала, дабы не усугублять положение.

Никита с сожалением мазнул взглядом по наиболее аппетитным округлостям раскорячившейся блондинки и метнулся в кусты. Метнулся… и почти сразу, через десяток шагов, наскочил на две размытые тени в странных длиннополых одеяниях. В буквальном смысле слова наскочил, врезавшись на максимальной скорости в одну из теней. С таким же успехом можно было врезаться в железобетонную конструкцию. От столкновения тень в балахоне и не шелохнулась, а Селина отшвырнуло не несколько метров. Упав на траву, Никита выразил всю полноту впечатлений от встречи с собратьями безвременно почившего товарища Алниора (не догадаться о том, кто одет в бесформенные рясы, являлось невозможным даже для такого туго соображающего типа как Селин) емким:

– Твою мать!

Однако от столь искреннего выражения эмоций на душе легче не стало. Напротив, Никита с ужасом ощутил, что у него перехватило дыхание, а время словно начинает замедляется. Прямо-таки как в ментальном поединке с Алниором. Хотя на сей раз в глаза он никому не заглядывал.