Девять возвращений [Повести и рассказы]

Люди на пляже отдыхали, веселились, входили в море и выходили, когда им вздумается, а мы — как военное поселение: туда-сюда, кругом-бегом!

Должен был подчиняться муштре и я, хотя совсем не собирался участвовать в соревнованиях с артековцами.

Но Лена заявила, что ей надоело из сезона в сезон возиться со мной, как с новобранцем, и что пора в конце концов в отношении плавания поставить меня на ноги.

Лена завела должность секретаря. Определила на нее Вадима.

Ему вменялось в обязанность носить тетрадь под названием «Дневник тренировок», в которую Лена записывала, кто на какие дистанции плавает, самочувствие, вес, пульс до и после плавания (мой пульс тоже «до» и «после»).

Вечерами мы сидели на набережной под платанами, отдыхали после занятий или прогулок, которые совершали пешком по побережью.

Говорили о Москве, о высотных зданиях со скоростными лифтами и эскалаторами, о новом пресном море, которое будет около Симферополя.

Нравилось нам встречать теплоходы. В море темно и пустынно, а небо переполнено звездами — похоже, будто там выпал снег.

Вдруг далеко на горизонте приходит в движение созвездие. Начинает приближаться к Ялте, постепенно отрываясь от горизонта, глубже вплывая в темноту моря.

— Теплоход! — заявляет Вадим.

— Да, теплоход, — соглашаются остальные и молча ждут приближения теплохода.

Созвездие вытягивается, принимает очертания корабля.

— «Петр Великий», — говорит Жорка.

— Нет, — возражает Юля. — У «Петра Великого» трубы тонкие и высокие, а у этого — широкие и низкие.

— Тогда «Украина», — уступает Жорка.

— И не «Украина», — вмешивается Спартак, — а электроход «Россия».

Корабль, охваченный огнями, подходит к порту. Вокруг так покойно — и в море и в горах, — что с корабля долетает музыка.

На носу сильным толчком света загорается прожектор. Освещает не только порт, а и городские переулки высоко в горах.

Корабль рулит к молу. Тихий ход! Стоп, машина! Звенит цепной канат станового якоря, и электроход, пришвартовавшись, роняет в море огни.

Мы разбираем название: «Победа».

Съемка кинокартины «Адмирал Ушаков» продолжалась. На набережной из дерева и полотна выстроили колоннаду с лепным фронтоном и большими ступенями.

По вечерам вспыхивала вольтовая лампа «ДИГ» — дуга интенсивного горения. Вспыхивали и более тусклые — юпитеры с марлевыми сетками и всевозможные лампы-подсветы — «бебики». Всем этим хозяйством управляли осветители.

О названиях ламп и о людях, управляющих ими, я узнал позже, и узнал от Тани. Как и при каких обстоятельствах, я еще расскажу.

В городе поселилась сказка. По улицам маршировали переодетые кирасирами и гренадерами матросы в треугольных шапках с золотыми кисточками и в белых лосевых ремнях крест-накрест. У офицеров позвякивали шпаги и кортики, развевались на шляпах плюмажи, сверкали эполеты с красными и серебряными шнурами. На рукавах были повязаны шелковые банты победителей.

На съемку и со съемки шли женщины и мужчины, одетые турками, креолами, итальянцами: в ярких шляпах с бахромой, в черных мантильях, в суконных плащах, в тюрбанах, с фальшивыми жемчугами. Шли украшенные серьгами, монистами, браслетами.

Попадались даже монахи, подпоясанные веревками, с пробритыми головами и с четками. Гудели бубны и банджо.

На набережной между пальмами и японскими мимозами появились фонари со свечами и жировыми горелками.

На рейде застыла трехмачтовая баркентина. Возле баркентины стоял клипер с украшенным резьбой форштевнем.

«Динь-динь, динь-динь!» — звонил тоненький колокольчик у него на юте. «Донг-донг, донг-донг!» — отвечал басом двадцатифунтовый колокол на баке. На клипере и на баркентине сверкали оттертые песчаником и густо промазанные льняным маслом палубы.

Мы с ребятами гуляли по сказочному городу, и нам вспоминались приключения из старинных книг, в которых говорилось о летучих голландцах, о впередсмотрящих, о тайфунах, о смелых невольниках, разбивавших цепи на галерах, о кругосветных путешествиях адмирала Крузенштерна и капитана Головнина.

4

От нашего приятеля Гошки приходили из Москвы директивы.

Во-первых, мы с Леной должны были собирать образцы цветов и листьев и высылать Гошке для гербария. Во-вторых, ловить бабочек и насекомых для коллекции. В общем, указания следовали за указаниями: раздобыть моллюсков — мидию и гребешок; узнать, что за щука сарган и кого она ест; уточнить, водятся ли в Черном море раковины-хищники, под названием «морские желуди». Потом был прислан рисунок бабочки «кавалер» — белой с темными хвостами.

Мне и Лене вменялось в обязанность изловить таковую и доставить в Москву. Для чего, писал Гошка, необходимо сделать расправилку и сушилку, с помощью которых обрабатываются бабочки.

Мы пожаловались Тане, что нигде не можем разыскать моллюска и бабочку «кавалер». Таня посоветовала зайти в магазин «Подарки Крыма». Какова была радость, когда в «Подарках Крыма» мы обнаружили «кавалера», и даже в готовом виде — расправленного и засушенного. В этом же магазине удалось еще купить маленького краба. Он тоже был расправленный и засушенный.