Девять жизней

Домовой, испугавшись, что так сильно расстроил меня, начал уверять, что Матрена хоть и слаба, но не умирает. Ну, хоть это радует, пришлось взять себя в руки, вытереть слезы и похвалить домовенка за заботу о соплеменнице.

Занимаясь домашней работой, я много размышляла. Собирала по крупицам то, что знала и то, что видела в своих спонтанных воспоминаниях. Но пока картинка не складывалась — слишком много белых пятен на ней.

Вот и сейчас, обрезая розы, я вспоминала свой последний сон. В нем я знала, что есть контракт, по которому обязана отдать жизнь за Александра. Значит, дед не всегда использовал меня втемную. Хотя, возможно, только в тот раз мне и рассказали правду. Вся загвоздка в том, что женщины-фрайи могут отдать ее только тому, кому искренне захотят помочь. Но чем дольше я жила с Александром, те меньше теплых чувств к нему оставалось….

Мои размышления прервал громкий стук в калитку.

Кого это нечистый принес? Я испуганно замерла. Гостей я не ждала, я их, прямо скажу, боялась! Так, хозяин не стал бы стучаться. Дед? Этот, скорее, установит слежку и поймает, когда выйду, допустим, в магазин. Может кто из местных?

Рассуждая подобным образом, я не спеша подходила к калитке, по ней ударили еще несколько раз. Это кто ж такой настойчивый?

Наконец подобравшись к забору, я аккуратно выглянула сквозь небольшую щель. Никого, а кто ж тогда продолжает барабанить, уже абсолютно не стесняясь.

Наконец мне удалось взглянуть под другим углом, чтобы рассмотреть настырного гостя. Ребенок?

Я аккуратно приоткрыла калитку, не переступая, при этом границу безопасной территории двора.

— Ой! — испугано крикнув, малец и отскочил назад.

— Ты чего тарабанишь? — строго спросила я, быстро оглядывая улицу, вдруг, ребенка подослали, что бы выманить меня.

Но все было спокойно, дорога как обычно, пустынна. Немного успокоившись, перевела взгляд на гостя и стала его рассматривать.

Мальчишка был очень мелким, от силы лет пять — шесть, одет в какие-то старые штанишки, серого цвета, скорее всего, просто очень грязные. Коротко стриженые волосенки торчали в разные стороны, чумазая мордашка с испуганными зелеными глазищами на пол лица.

— Что случилось? — уже более дружелюбно начала я, — Ты что-то хотел?

— З-здрасти! — немного заикаясь, поздоровался ребенок, — Я-я заблудилась и пить хочу…, и кушать…, — на последнем слове из глаз потекли слезы, оставляя грязные разводы на щеках.

Ну вот, а я даже девочку от мальчика отличить не могу! Бедный ребенок, как можно заблудиться в деревне из пары улиц?

— Тогда, конечно, заходи, — открыла калитку по шире и сделала приглашающий жест рукой, наверное, дома совсем кушать нечего.

Девочка, нерешительно сделала пару шагов ко мне. А совсем недавно была не в пример смела, колотила ногами по чужой калитке и ничего не боялась.

— Наверное, не так уж и сильно ты голодна, раз топчешься посреди улицы, — я сделала вид, что хочу зарыть калитку, — Может, тогда еще погуляешь, а когда….

Но девчонка юркой змейкой заскочила в узкий проем и снова испугано посмотрела на меня.

— Ладно, пойдем, накормлю тебя, — тепло улыбнулась я и провела девочку на кухню.

Там заставила отмыть руки и умыться, лишь после этого посадила за стол, налила суп в тарелку, нарезала хлеба, подвинула девочке и сказала:

— Давай кушай, приятного аппетита.

— Спасибо! — пробормотала она уже полным ртом и начала жадно поглощать предложенное угощение.

Через минуту тарелка была пуста, а девчонка продолжала смотреть на меня голодными глазами!

— Э-э, ну и аппетит у тебя! Вроде худая, а ешь….

— Ага, то и худая, что целых два дня ничего не ела, — произнесла она, одновременно хватая еще один кусок хлеба.

— Два дня? О чем думают твои родители! Ты не врешь мне? — девочка покачала головой, — Но тогда тебе нельзя сразу много кушать, а то живот заболит, — я забрала у нее тарелку, — Давай познакомится что ли? Меня зовут Валерия, а тебя?

Рисковать здоровьем чужого ребенка я не собиралась. И так была в полном шоке от происходящего.

Сглотнув и жадно проводив взглядом пустую тарелку, она, наконец, ответила:

— Меня зовут Мила.

— Какое красивое и нежное имя, — сказала я ей, — А сколько тебе лет, Мила?

— Шесть, скоро исполнится семь, — ответила она, зевая во весь рот.

— А как зовут твоих родителей? — я не могла понять, как можно так относиться к ребенку — голодная, грязная, бродяжничает, это хорошо, что сегодня она постучалась ко мне, но люди разные бывают, а вдруг к педофилу или маньяку попадет?

— У меня нет родителей. Раньше, когда я маленькая была, были, но как их звали, я не помню….

— Так ты сбежала из детдома? — я не могла понять, откуда появился ребенок и, как малышка оказалась одна возле коттеджа.

— Нет, я от злой тётки сбежала, она заставляла меня есть невкусную кашу и постоянно кричала, а еще била… — Мила всхлипнула, — Не отдавай меня ей, пожалуйста!

Ну вот, и что мне делать? По закону я обязана сообщить о беглянке в полицию, но с моими поддельными документами, идти туда, просто, безумие. Да и девочка совершенно не желает возвращается к «злой тетке».