Devil ex machina

У всего есть предел, как это ни грустно. И даже самая длинная шаурма, сделанная Ахметом соразмерно ее аппетиту, рано или поздно заканчивается. Невообразимая печаль нахлынывает на тебя, стоит положить в рот последний кусочек и в полной мере осознать, что это конец. Ты сыт, и остается только жалобно вылакать соус со дна упаковки, а саму ее выбросить, аккуратно свернув, будто дорогое сердцу письмо.

Фаине не хотелось возвращаться на этаж, пока буянит ухажер Наташи. В том, что он все еще там, она была совершенно уверена. Он не имел привычки уходить быстро. А этаж хорошо знал его повадки. Здесь, на площадке, царило необыкновенное спокойствие, которого в блоке не найти. Можно посидеть под деревьями, рассматривая, как льется на землю медный свет фонаря, подышать чистым воздухом прохладной весенней ночи. Тем более, отсюда прекрасно видно крыльцо их корпуса. Когда бугай решит покинуть эти скорбные места, Фаина увидит его и спокойно поднимется к себе.

Интуиция не подвела – через время мужчина нервно вышел из корпуса и направился к пропускному пункту, на ходу закуривая. И как он каждый раз сюда проходит? Неужели у него есть студенческий пропуск в виде пластиковой карты? Или какие-то другие документы…

Шаурма приятно заполнила желудок и начала перевариваться. Это Фаина поняла, пока поднималась по ступеням. От сытости сразу навалилась прежняя усталость, зашатало – нужен сон, глубокий, крепкий, исцеляющий, без сновидений.

На этаже сидела Наташа, прямо на полу, спиной к стене, колени обхватила, хлюпает. Фаина подошла ближе и заметила кровь на хорошеньком личике. Часто ли вы встречали такую любовь, такие сильные чувства, чтобы рассекать своей избраннице бровь точным ударом кулака? Травмы были и раньше, но сегодня тут, похоже, развернулось настоящее представление. Фаина порадовалась, что все это пропустила.

Наташа подняла на нее большие глаза, полные слез и потекшие тушью. Поджала ноги к себе, чтобы не мешать соседке. Фаина молча прошла мимо. Сначала она решила, что ей вовсе не жаль Наташу, что та сама во всем виновата и теперь обязана расхлебывать. И вообще, у Наташи такой характер, что порой и рукоприкладство не помешает, дабы держать ее в узде. Но, оказавшись в своей комнате, Фаина на автомате потянулась к аптечке, взяла вату и перекись водорода.

Обиженная красавица сидела на прежнем месте. В полной прострации. Все еще не понимала, как могло произойти подобное. Хорошеньких девушек часто калечат, такова почему-то правда жизни. То завистница кислоту в лицо плеснет, то фанатичный поклонник подкараулит с ножом. Многие дивы шоу-бизнеса кончали жизнь самоубийством. Красота приносит страдания. В этом плане Фаина могла о себе не беспокоиться.

Она опустилась на пол рядом с Наташей, повернула ее лицо на себя, рассмотрела рану.

– Зажмурь глаз.

Полилась шипучая жидкость, вступая в бурную реакцию с кровью. Наташа морщилась, а Фаина знай себе лила и вытирала пену, вновь лила и вытирала, пока не увидела розовое мясо в щербинке.

– Слушай, ну это уже не дело. Может, вызвать полицию?

Наташа грустно усмехнулась.

– Сергей сам оттуда. В этом-то вся и проблема. Думаешь, как он сюда так просто попадает?

– О. Это все значительно усложняет.

– Куда бы я ни переехала, для него не составит труда узнать, где я живу.

– Что собираешься делать?

– Не имею понятия. Наверное, мириться. Не вижу иного выхода.

– Это еще не означает, что его нет.

– Мне все это жутко надоело. Я тысячу раз пожалела, что связалась с ним. Я плохо себе представляла, кто он такой. Деньги и власть – вот, что важно в мужчине. Так я думала раньше. Знаешь… спасибо тебе, Фаин. Что не оставила в этой ситуации.

– Наташа, я не хочу, чтобы эта ситуация повторялась снова и снова. Придумай, как разорвать порочный круг. Мы устали это терпеть.

– Думаешь, я не устала? А что мне остается? В органах у него связи, там будут на его стороне.

Они помолчали.

– Ты очень похудела, Фаина. Как твое здоровье?

– Далеко от идеала. Но точно лучше, чем месяц назад.

– Я рада за тебя. Раз уж мы тут сидим с тобой ночью, позволь мне кое в чем признаться.

– Тебе нужно мое позволение? По-моему, ты уже твердо решила исповедаться. Прозаично в твоем положении.