Девки гулящие 2

– Уже достроили почти «Британик», а тут и война началась. Адмиралтейство реквизировало его для переоборудования в плавучий госпиталь. Обеденный зал превратили в операционную, гостиную 1-го класса – в главную палату. В каютах на палубе «В» решили разместить медицинский персонал. Из других кают сделали палаты для раненых. Трюмы превратили в склады для медицинского оборудования и медикаментов. Оборудовали даже морг… – Джон отхлебнул из своей кружки и не весело посмотрел на Ивана.

Ванька понял, что данное помещение на судне пустым не оставалось и Джону не раз пришлось его в ходе профессиональной деятельности посещать.

– Сам корабль перекрасили в принятые по международному соглашению цвета госпитального судна. Борта стали белые, вдоль всего корпуса идёт зеленая полоса, а её делят три больших красных креста. В декабре прошлого года «Британик» включили в состав нашего флота. Как персонал набирать начали – так я из пекарей и ушел. Можно было мне и пекарем туда устроиться, но я решил – в санитары… – пива в кружке Джона опять убавилось.

Ванька на часы посмотрел. Санитар с «Британика» это заметил и головой покачал. Видя, что его собеседник пока ещё на месте остается, свой рассказ продолжил.

– Перед самым Рождеством пошли мы в первый рейс. На остров Лемнос прибыли через восемь дней, погрузили раненых и повернули домой. Потом до весны ещё два рейса были. Любой из них считался очень опасным – немецкие подводные лодки не всегда на красные кресты смотрят. Сейчас наш лайнер на приколе стоит, команда частично распущена. Однако, велено наготове быть – на войне по-разному бывает. – видя, что Ванька допил своё пиво и собирается уходить, Джон закруглил своё повествование.

Ваньке слова про распущенную команду в память запали. Надо иметь это в виду. Вот бы где ещё раздобыть для себя британский паспорт. С ним куда угодно можно пристроиться или уехать. Языком то Иван вполне сносно владеет, почти как местный. Официально такой Ивану не получить, а чужой не подойдет. До недавнего времени это был просто лист бумаги со сведениями о владельце и только в четырнадцатом году на нем появилась его фотография. В прошлом, пятнадцатом году, опять новый формат паспортов здесь ввели – в восемь раз сложенный лист с картонной крышкой. На листе в нем имеются данные о владельце и опять же – фотографическая карточка. Продлевать этот документ полагалось каждые два года.

Так-то паспорт у Ваньки Воробьева был, но российский. Пусть и для заграничных поездок. Можно с ним по миру передвигаться, но лучше бы ему с чьим то чужим и иностранным. Так он от разных недобрых глаз лучше укроется.

Пора в Лондоне Ивану дела закруглять и дальше двигаться. Подумать только надо, как это лучше сделать.

Жаль, некому Ваньке было насчет американского паспорта подсказать. Он теперь тоже хоть и фотографию имел, но клеить можно было какую угодно – хоть групповую, а при проверке сего документа указать – вот мол я, на заднем плане. Наклеивали совместные фото с детьми, женами, родителями. Можно было быть на фотографии с любимой собакой, играющим на гитаре или курящим… Качество снимков тоже варьировало.

Британский паспорт образца 1910 года, ещё без фотографии.

Американский паспорт. Какая была фотография – ту и приклеили.

Глава 65. В носильщики

Немецкий военнопленный помогает эвакуировать раненых британских солдат.

Пока Ванька Воробьев с санитаром Джоном в пабе пиво пили мировая война продолжалась. Шла битва на Сомме, была осуществлена Огнотская операция, в начале августа гремело уже шестое сражение при Изонцо – итальянцы даже добились частичного успеха и захватили Горицию…

В конце лета союзники активизировались, стали наступать в Средиземноморье, а поэтому и количество раненых увеличилось. Исключенный из списков Британского флота корабль санитара Джона экстренно был влит в его ряды обратно.

Одно дело бумаги оформить и подписать, другое – команду и медицинский персонал собрать. Более трёх тысяч раненых, что за раз можно на «Британике» перевезти, требовали судовой команды в шестьсот семьдесят пять человек и четыреста пятьдесят единиц медицинского и обслуживающего персонала.

Многие из тех, кто до лета на плавучем госпитале больных и раненых солдат перевозил, а потом был временно в этом не задействован, уже в других местах оказались – кто на фронте, что в военных лечебных заведениях, кто к своей мирной профессии вернулся…

Это Джон обратно в свою пекарню не пошел, хоть его и звали, а в резерве числился и жалованье пропивал. Может он ни в каком резерве и не был, а просто бездельничал – кто его знает. Документально подтвердить его статус же никто не просил…

Однако, когда «Британик» как санитарное судно вновь потребовался, про Джона моментально вспомнили. Сидел он сейчас в пабе и печалился, что вот до вечера он эль пьет, а завтра уже придётся жизнь продолжать на сухую. Жаловался на свою судьбину… Кому? Ивану, что рядышком сидел.