Девы ночи

– Так он еще до революции умер, – сказал я, чтобы что-то сказать, ведь и так знал, что это не поможет.

– Так это ж он «Ще не вмерла»[66] написал? – поинтересовался лейтенант.

– Нет. Павло Чубинский. Тоже, кстати, до революции умер.

– Проверим! – утешил меня сержант и с завидным энтузиазмом снова влез в книги – их количество его несколько смущало. – Под интеллигента работаешь!

– Знаем мы этих интеллигентиков, – буркнул лейтенант. – Сегодня он интеллигент, а завтра у дамочки в трамвае кошелек тащит… Так! Готов?

– Готов!

– Ну, так пошли.

– Да тут еще литературки и литературки! – чуть ли не заскулил сержант, пряча книгу «История пиратства» в портфель.

– Э! – попробовал я остановить его. – Эта книга советская!

– А вот мы проверим!

Мы сели в «воронок» и, когда тот тронулся с места, я грустным и прощальным взглядом поглядел на родимый дом.

Франь так и не заговорил со мной, а по дороге вышел, пожав милиционерам руки. Его все еще не покинул вид убитого горем человека.

В милицейском отделении напротив гостиницы «Львов» лейтенант усадил меня перед своим столом и сурово спросил:

– Итак, ты не признаешь, что заграбастал триста пар джинсов?

– Я ничего не понимаю. Я только послал цыган к Мыколе. Вот и все. Больше я не видел ни их, ни самого Мыколы. Почему вы у него не спросите?

– Потому что в больнице наш Коля!

– Как? – опешил я.

Он вытащил пачку «Флуераша», поинтересовался, курю ли я, и прикурил сигарету.

– А так, дорогуша, – сказал он, откинувшись на спинку кресла и с удовольствием затягиваясь дымом. – Обложили его твои цыгане, как здрасте. А с деньгами и джинсами дали деру. А теперь ты хочешь меня убедить, что ты здесь ни при чем? Чудной ты, ей-богу. Сначала твои девочки обворовывают поляков. И ты ни при чем. Можно сказать, выкрутился. Потом твои цыгане выкрадывают Светочку. Было дело? Куда она девалась? Может, в Полтве плавает? А ты опять ни при чем?.. А еще через несколько дней цыгане элементарно грабят – да еще кого! – милиционера!

– Да это просто какой-то мафиози! – развел руками сержант. – Крестный отец! И Чикаго не нужно! Свои гангстеры не хуже!

– То-то же и оно, – вздохнул лейтенант.

И тут я понял: сейчас меня допрашивают не просто милиционеры, а компаньоны Мыколы. Те, с кем он должен был поделиться деньгами за джинсы. А если так, то это дело в любом случае никогда не всплывет на поверхность. То есть, если меня захотят бросить в каталажку, то пришьют любое дело, пусть даже распространение националистической литературы, – только не джинсы.

– Меня там не было, – попробовал защищаться я.

– А ты там и не был нужен… Не такой уж ты лопух, каким пытаешься себя показать. Хитро все организовал. Видимо, и алиби есть на двадцатое?

– Я сидел дома.

– Это твое алиби?.. Курам на смех! Нет, ты точно хочешь нас надуть!.. Слушай сюда, парень, – голос лейтенанта зазвучал резко. – Возвращаешь джинсы и даешь имена тех, кто избил Мыколу, и больше мы с тобой не встречаемся. Понимаешь? Мы не любим, когда наших бьют. И когда нас хотят нагнуть… Так что хорошенько подумай. А то сейчас повезут тебя в КПЗ, а там, хочешь не хочешь, а станешь шелковым.

– Я с этим не имею ничего общего. Мыкола попросил свести его с цыганами. Я свел.

– Не свел, а послал цыган к нему.

– Ну, послал.

– Должен был послать двух.

– Я и послал двух.

– Но случилось так, что их было больше.

Сержант, который до сих пор сидел молча и лишь переводил взгляд с одного на другого, сказал:

– А может, в оборот его возьмем, а? И не таких обтесывали!

И он, скалясь, потер руки. Я глянул на них искоса, и мне сразу почему-то захотелось во всем сознаться – даже в том, что мне и не снилось.

– Может, и возьмем, – выпустил клубы дыма лейтенант. – Если другого выхода не будет. Только не думай, что он настолько дурак, чтобы не понимать, что его ждет.

– Послушайте! – залепетал я. – Дайте мне шанс! Тут случилось какое-то недоразумение. Я все объясню. Выпустите меня, я увижусь с цыганами…

– Во дает! – хихикнул сержант и снова потер руки.

– Я ведь говорил, что это хитрый жук.

– Ну, что же… – многозначительно хрустнул пальцами сержант. – Тогда-а…

Он встал с кресла и расправил плечи.

Я с надеждой посмотрел на лейтенанта, но тот словно ничего не замечал – сидел и листал какие-то бумаги.

Сержант сделал шаг.

Я нервно заерзал на стуле. Однако лейтенант даже головы не повернул. Зато сержант сделал второй шаг.

– Сейчас все нам расскажешь, – мечтательно сказал он после третьего шага.

– Неужели нельзя договориться? – мычал я, поглядывая то на сержанта, чтобы не пропустить его кулак, то на лейтенанта, надеясь на его милосердие.

Но милосердием и не пахло. Зато пахло кулаком, который приближался с неумолимой уверенностью. На всякий случай я расслабился. Тогда удар не так ощутим. Знать бы еще, куда он собирается меня ударить – было бы вообще замечательно.

Сержант уже стоял надо мной и смачно чавкал губами. В точности как гурман, который приглядывается к жареной курочке, примеряясь, с какого конца начать.

– Вы меня будете бить? – спросил я дебильным тоном.

Сержанту это, должно быть, понравилось, и он даже крякнул от удовольствия.