Дьявольский вальс

Майло вытащил что-то из кармана рубашки, фонарик с тонким лучом и цветной фотоснимок. Он держал снимок перед глазами Гэбрея и освещал его фонариком. Я встал позади бармена и заглянул через его плечо.

То же лицо, что и на снимке, отданном мне Мертафами. То есть ниже линии волос. Но над этой линией череп был расплющен так, что мозг выступал наружу. От волос остался спутанный красно-черный клубок. Кожа цвета яичной скорлупы. Черно-красное ожерелье охватывало шею. Глаза напоминали два пурпурных баклажана.

Гэбрей посмотрел на снимок, затянулся и спросил:

— Так что?

— Помнишь ее, Роберт?

— А почему я должен ее помнить?

— Ее имя — Дон Херберт. Ее убили около «Майян», ты сказал детективам, что видел ее с каким-то типом.

Гэбрей стряхнул пепел и улыбнулся.

— Значит, вот в чем дело? Ага, наверное, я им так сказал.

— Наверное?

— Это было давно, парень.

— Три месяца назад.

— Это большой срок, парень.

Майло приблизился к Гэбрею и уставился на низенького бармена.

— Ты намерен помочь мне? Да или нет?

При этом он размахивал снимком отдела по убийствам.

— А что случилось с теми полицейскими? Один из них, сдается мне, был наркоманом.

— Они пораньше удалились от дел.

Гэбрей рассмеялся:

— Куда? В Тиа-Ванна?[48]

— Ну-ка, расскажи мне, Роберт.

— Я ничего не знаю.

— Ты видел ее с каким-то типом.

Пожатие плечами.

— Ты наврал этим бедным, перегруженным работой сыщикам, Роберт?

— Я? Ни за что. — Улыбка. — Провалиться мне на этом месте.

— Расскажи мне то, что ты сказал им.

— Они что, не записали разговор?

— Тем не менее расскажи мне.

— Это было давно.

— Три месяца назад.

— Это большой срок, парень.

— Конечно, Роберт. Целых девяносто дней. Но подумай вот о чем: при твоем прошлом даже маленькая щепотка травки может упечь тебя на срок в два или три раза больше. Подумай о трехстах холодных днях — а в твоем багажнике было намного больше травки.

Гэбрей посмотрел на снимок, отвернулся, затянулся сигаретой.

— Она была не моя. Травка, я имею в виду.

Наступила очередь посмеяться Майло:

— Это и будет твоим оправданием на суде.

Гэбрей нахмурился, сжал сигарету, затянулся.

— Вы говорите, что можете помочь мне?

— Зависит от того, что ты мне скажешь.

— Я видел ее.

— С парнем?

Кивок.

— Расскажи мне все, что знаешь, Роберт.

— Это и есть все.

— Передай это как рассказ. Однажды, давным-давно…

Гэбрей захихикал:

— Ага, конечно. Однажды, давным-давно… я видел ее с парнем. Конец.

— В клубе?

— Снаружи.

— Где снаружи?

— Приблизительно… за квартал.

— Ты видел ее только единственный раз?

Гэбрей задумался.

— Может, я и видел ее и еще когда-то. Внутри.

— Она была постоянной посетительницей?

— Думайте, как хотите.

Майло вздохнул, похлопал бармена по плечу:

— Роберт, Роберт, Роберт.

Гэбрей отступал при каждом упоминании его имени.

— Что?

— Это слишком короткий рассказ.

Гэбрей затоптал сигарету и достал следующую. Он ожидал, что Майло даст ему прикурить, но когда этого не произошло, вынул свои спички.

— Я видел ее, может быть, еще один раз, — сказал он. — Да. Я работал там только пару недель.

— Трудно удержаться на работе, Роберт?

— Мне нравится передвигаться, парень.

— Бродяга, значит.

— Как хотите.

— Видел ее дважды за две недели, — продолжал Майло. — Похоже, ей нравилось это место.

— Сплошное дерьмо, — заявил Гэбрей с внезапным порывом возмущения. — Все они, богатое тупоголовое дерьмо, приезжали туда, чтобы поиграть в уличную жизнь, а потом сбегали обратно на Родео-драйв.

— Дон Херберт производила впечатление богатой сучки?

— Они все одинаковы, парень.

— Когда-нибудь разговаривал с ней?

В глазах бармена появилась тревога.

— Не… Я уже сказал, что видел ее только один, может быть, два раза. Правда. Я не отличил бы ее от дерьма — я не имел к ней никакого отношения и никакого отношения к этому, — проговорил Гэбрей, указывая на фотоснимок.

— Ты уверен?

— Точно уверен. Точнее быть не может, парень. Это не мой стиль.

— Расскажи мне о том, как ты видел ее с тем типом.

— Как я и говорил, однажды, давным-давно, я работал там. И вот однажды я вышел покурить и увидел ее. Запомнил я ее по единственной причине — из-за того парня. Он не был одним из них.

— Одним из кого?

— Да из этого дерьма. Она — да, но не он. Он как-то выделялся.

— Как выделялся?

— Как порядочный.

— Бизнесмен?

— Не-а…

— Кто же тогда?

Гэбрей пожал плечами.

— Он был в костюме, Роберт?

Гэбрей глубоко затягивался сигаретой и размышлял.

— Не. Вроде как вы. «Сирс Реубак»[49] — куртка такого типа. — Он ткнул рукой в свою талию.

— Ветровка?

— Ага.

— Какого цвета?

— Не знаю. Темного. Это было дав…

— Давно, — перебил его Майло. — Что еще на нем было?

— Штаны, ботинки, что там еще. Он был похож на вас. — Гэбрей улыбнулся и продолжал курить.

— Как это?

— Не знаю.

— Мощный?

— Ага.

— Моего возраста?

— Ага.

— Моего роста?

— Ага.

— Такие же волосы, как у меня?

— Ага.

— Ты описываешь двух сыщиков?

— Аг…что?

— Хватит трепаться, Роберт. Какая у него была прическа?

— Короткая.

— Лысый или с волосами?

Гэбрей нахмурился и прикоснулся к собственному голому куполу.

— У него были волосы, — выдавил он неохотно.

— Борода, усы?

— Не знаю. Он стоял далеко.

— И ты не припоминаешь какую-нибудь растительность на его лице?

— Нет.