Дикий горный тимьян

— Потому что я был не как все. Остальные охотились. Даже отец. Дядя Джок не мог этого понять. — Он ухмыльнулся. — Иногда мне казалось, что он меня недолюбливает.

— Ну, что вы. Он любил вас. Иначе не оставил бы вам в наследство Бенхойл.

— Он оставил его мне только потому, что больше некому было, — в его голосе не прозвучало никаких эмоций.

— А вы подозревали, что имение достанется вам?

— Мне это и в голову не приходило. Может быть, вам это кажется странным, но это так. Вернувшись из Бахрейна, я нашел на столе письмо от адвоката. — Он нагнулся, набрал горсть галечника и стал кидать камни с завидной меткостью в торчащий у кромки озера бетонный столб. — Было еще одно письмо. От Джока. Скорей всего, он написал его дня за два до смерти. Как-то не по себе было получить письмо от покойника.

— Вы переедете сюда?

— Не смог бы, даже если бы сильно захотел.

— Из-за работы?

— Да. И по другим причинам. Сейчас я работаю в Лондоне, но в любой момент меня могут снова перевести в Нью-Йорк. У меня есть свои обязательства, в том числе перед семьей.

— Перед семьей? — удивилась Виктория.

А с другой стороны, чему удивляться? Она познакомилась с Джоном в Лондоне на вечеринке, она думала, что он холостяк, на самом же деле он вполне мог оставить жену с детьми в Штатах. Все бизнесмены в мире вынуждены вести подобный образ жизни. В такой ситуации нет ничего необычного. Она попыталась представить себе его жену: симпатичную, элегантную, каковы, по ее мнению, все американские женщины, хозяйку огромной сверхсовременной кухни и просторной машины, на которой она ездит за детьми в школу.

— Под семьей я подразумевал мать и отца.

Виктория смущенно рассмеялась.

— А я подумала, вы женаты.

Тщательно прицелившись, Джон метнул последний камушек — он попал в столб, с шумом отскочил и упал в воду. Повернувшись к Виктории, Джон сказал:

— Я был женат. Теперь уже нет.

— Простите, — растерялась она.

— Ничего страшного. — Он ободряюще улыбнулся.

— Я не знала.

— А зачем вам знать?

— Действительно, незачем. Просто мне о вас тут рассказывали, и Родди, и Эллен. Но никто не упомянул о том, что вы были женаты.

— Моя семейная жизнь длилась всего пару лет; к тому же они не были знакомы с моей бывшей женой. Я хотел привезти ее сюда. До женитьбы я часто рассказывал ей о Бенхойле, и она с радостью соглашалась приехать. Она никогда не была в Шотландии, и в ее воображении рисовались самые романтичные картины: пронзительные звуки волынки, густые туманы, красавец принц Чарли с пледом на плечах. Но после женитьбы… Не знаю… Почему-то уже ни на что не хватало времени.

— Ваш переезд в Лондон связан с разводом?

— Частично. Чтобы начать все с начала, во всех отношениях.

— У вас есть дети?

— Нет. Пожалуй, и хорошо, что нет, учитывая, как все сложилось.

Теперь она поняла, что Джон совсем не такой, каким она его представляла. Когда они встретились впервые, он поразил ее своей сдержанностью, уверенностью и невозмутимостью. Видимо, под этой маской за внешним лоском скрывается обычный человек: ранимый, уязвимый, возможно, одинокий. Она вспомнила, что в тот вечер он должен был прийти на вечеринку со спутницей, которая по какой-то причине его подвела. Потому он и предложил Виктории поужинать с ним, а она отказалась. Размышляя об этом теперь, она смутно понимала, что, очевидно, подвела его тогда.

— Мои родители развелись, когда мне исполнилось восемнадцать. Казалось бы, я была достаточно взрослой, чтобы справиться. Но что-то при этом происходит в твоей жизни. Все меняется. Ты навсегда теряешь уверенность в будущем. — Она улыбнулась. — А это именно то, чего хоть отбавляй в атмосфере Бенхойла. Сами стены источают эту уверенность. Думаю, это отчасти зависит от людей, которые тут жили и живут сейчас, и от того, как они живут, ведь, пожалуй, за столетие здесь ничего не изменилось.

— Вы правы. Во всяком случае, на моей памяти здесь действительно ничего не изменилось. Даже запах сохранился.

— Что же теперь будет с Бенхойлом?

Джон ответил не сразу. Помолчав немного, он произнес:

— Я продам его.

Виктория взглянула на него в недоумении. Его темные глаза смотрели в ее глаза не мигая, и под этим неотрывным взглядом она поняла, что он уже все решил.

— Как же можно, Джон?

— А что еще делать?

— Оставить его себе.

— Я не фермер. Не охотник. Даже не чистокровный шотландец. Я американский банкир. Что я буду делать с Бенхойлом?

— Вы можете управлять им…

— С Уолл-стрит?

— Нанять управляющего.

— Кого именно?

Поразмыслив, она, естественно, пришла к мысли о Родди.

— Если я банкир, то Родди писатель, дилетант. И больше он ни на что не способен. Другое дело Джок. Неординарный человек, он всегда был опорой семьи. Он не только прогуливался по окрестностям с собакой, отдавая распоряжения. Он работал. Он поднимался с Дейви Гатри в горы, чтобы пригнать овец. Он помогал во время окота принимать и обмывать ягнят. Он ездил на рынок в Лэрг. Он же следил за лесными угодьями, за садом и сенокосом.

— Можно ведь нанять садовника?