Дю Геклен

Среди капитанов компаний, которые воевали рядом с будущим коннетаблем, некоторые так и не добились респектабельности. В памяти остались лишь бесчисленные преступления, в которых они были виновны: Сеген де Бадефоль, Бетукат д'Альбре, Бернар де Ла Салль. Более двусмысленным было положение Арно де Серволе, известного как "Архипресвитер". Этот мелкий дворянин из семьи сеньоров Серволе, в Лот-и-Гаронне, принял постриг и получил архиерейство в Велине, в епархии Перигё, в очень юном возрасте. В 1347 году он был признан недостойным клириком, а в 1355 году архиепископ Бордо лишил его благословения и он занялся разбойничьей деятельностью. Со своим небольшим отрядом он захватывал города и крепости между Луарой и Дордонью, возвращая их королю только в обмен на деньги и титулы. Таким образом, с 1354 года он стал владыкой Шатонеф-сюр-Шаранта, а затем капитаном Бомон-ле-Роже. Взятый в плен при Пуатье в 1356 году, он отправился в Прованс и даже был принят Папой Римским в 1358 году. В 1361 году король заплатил ему 16.000 золотых реалов в обмен на возвращение Блено и Косне и поручил ему избавить Францию от наемников из Grandes Compagnies (Великих Компаний). Он отказался вести их в Испанию, но получив 35.000 флоринов в 1362 году, воевал в Лотарингии, Бургундии и Бретани и стал камергером короля, который снова попросил его увести компании в Константинополь через Германию. Арно де Серволе прошел не дальше Эльзаса, который основательно разграбил. Его жизнь закончилась плачевно: 25 мая 1366 года он был убит одним из своих соратников.

Именно к этому миру хищников наемной войны поначалу принадлежал и Дю Геклен. Между ним и "Архипресвитером", который имел дело с Папой и королем, не было принципиальной разницы. Дю Геклен стал коннетаблем, а Архипресвитер — камергером. Однако история сделала первого героем, а второго — проклятым злодеем. Возможно, это результат непоколебимой верности Дю Геклена монархам из династии Валуа, что в ретроспективе сделало его большим патриотом. Бертран никогда не менял сторону, заслужив абсолютное доверие короля. Должны ли мы видеть в этой верности, исключительной для того времени, высокое моральное качество, патриотическое чувство, опередившее свое время, или упрямую простоту, немотивированное упрямство в выборе, который сам по себе не имел рационального обоснования? То, что мы знаем о нашем герое, заставляет нас склониться к третьему варианту. Молодой человек без политических взглядов, который в 1341 году перешел на сторону короля вслед за своим отцом и дядьями, позже приобрел узы, которые окончательно привязали его к этому лагерю.

Страшные в военное время, эти компании становились настоящим божьим бичом в мирное время или во время перемирия. Потеря жалованья легко превращала этих солдат в разбойников, которые жили за счет окружающей местности, чтобы выжить. В мирное время правители тщетно пытались избавиться от набранных ими отрядов: Черный принц запретил им возвращаться в Гиень, король Франции пытался отправить их в Испанию, Италию, Константинополь, в крестовые походы, куда угодно, лишь бы они покинули пределы королевства. Если Дю Геклен был выбран, чтобы повести их в Испанию, то только потому, что он хорошо знал их и признавался их капитанами за своего. Вся его карьера показывает его способность адаптировать требования рыцарства к нуждам войны, которую вели эти профессионалы.

Это было яркой особенностью того времени, когда отсталые сторонники рыцарских традиций терпели страшные поражения. Только те, кто умел использовать эффективные современные методы, добивались успеха. Креси и Пуатье — самые известные примеры, но сколько мелких стычек подтверждают этот факт! Во время Фландрских войн в начале XIV века рыцари ссорились из-за того, кто будет атаковать в первых рядах противостоящих им ничтожных пехотинцев; в 1347 году король Франции, который не мог снять осаду с Кале, наивно предложил англичанам прийти и сразиться на другом поле боя, где у них уже не будет преимущества в позиции; во время той же осады Гийом де Эно предложил заключить перемирие на время строительства моста, чтобы две армии могли встретиться для сражения. Такие договоренности больше не были в порядке вещей, и эти соглашения все чаще нарушались. Однако к концу века многие рыцари по-прежнему отказывались проводить фланговые атаки, опасаясь показаться бесчестными. В 1404 году, после высадки французов у Дартмута, Гийом де Шатель предложил отступить, сир де Жайе заявил, что это было бы признаком трусости. Поэтому они атаковали противника в лоб и потерпели неудачу.