Дюк де Ришелье

Екатерина Глаголева ДЮК ДЕ РИШЕЛЬЁ

*

© Глаголева Е. В., 2016

© Издательство АО «Молодая гвардия»,

художественное оформление, 2016

Едва ли история знает человека, о котором все источники отзывались бы с таким единодушным одобрением… Сплошная похвала, воздаваемая и русскими, и иностранцами деятельности Ришельё, удивляет каждого… В его деятельности нет возможности указать ни одной темной точки.

Из книги «Столетие Одессы». 1894 год

ПРОЛОГ

Дождь, ливший всю ночь, к утру наконец унялся; в свежевымытом ясном небе ярко сияло солнце, дурмяно пахла нагретая им влажная трава, а акации и каштаны, отрясая капли с сочно-зеленой листвы, словно раздумывали, не расцвести ли им сегодня. Ведь нынче праздник. Вот затрезвонили колокола после литургии, отслуженной в Спасо-Преображенском соборе, и нарядно одетые одесситы устремились толпой вслед за новороссийским генерал-губернатором Михаилом Семеновичем Воронцовым и «отцами города» по центральным улицам на Николаевский бульвар. В конце его, на площади у крутого спуска к морю, откуда открывался вид на одесский порт, стоял пока еще завешенный покрывалом памятник, огороженный решеткой, на углах которой развевались флаги России, Англии, Франции и Австрии. Со стороны спуска перед ним выстроился батальон Уфимского пехотного полка, по другую сторону стояли воспитанники и учителя Ришельевского лицея. А дальше во все стороны расплескалось пестрое, колышущееся море людей.

Было 22 апреля 1828 года. Памятник накануне доставили из Санкт-Петербурга. Этого дня ждали давно, почти шесть лет. Произнеся небольшую речь, генерал-губернатор дернул за шнур, покров упал, открыв статую в римской тоге, и тотчас грянули пушечные залпы со стоявших в гавани кораблей. Латунная плита на одной из сторон гранитного постамента гласила: «Герцогу Иммануилу де Ришелье[1], управлявшему с 1803 по 1814 год Новороссийским краем и положившему основание благосостояния Одессы, благодарные к незабвенным его трудам жители всех сословий».

В толпе, разглядывающей памятник, было много людей, лично знавших герцога. С каким чувством они смотрели на бронзовую фигуру? Таким ли помнили его бывшие ученики Коммерческой гимназии, которых Дюк в качестве поощрения за прилежание и примерное поведение брал по воскресеньям с собой на прогулку по городу, или жители окрестных хуторов, с которыми он беседовал о насаждении деревьев и присылал им саженцы? Прошло уже 14 лет, как он уехал навсегда… Или всего четырнадцать? 65-летний граф Александр Федорович Ланжерон, исполнявший обязанности градоначальника после отъезда во Францию своего давнего друга, помнил его совсем молодым, рубящимся с турками на крепостном валу Измаила… Французский купец Шарль Сикар, обосновавшийся в Одессе, не мог забыть молодого подтянутого генерала в очень шедшем ему мундире, которого впервые увидел в Карантине и который советовал по всем вопросам обращаться непосредственно к нему… Осип Рено, сын коммерции советника Жана Рено, построившего первую в Одессе бальную залу, видел, будто наяву, стройную фигуру, раскланивающуюся с дамами, кудри с проседью, обрамляющие молодое лицо с черными бровями и темно-карими, чуть навыкате, глазами, которые могли лучиться улыбкой, а могли метать молнии. Бывший адъютант и секретарь Дюка Иван Александрович Стемпковский, сопровождавший его во Францию, помнил эти же глаза, полные боли и отчаяния…