Дневник

Хотя я и не являюсь социалистом на практике, я убежден, что в этом была бы для меня настоящая жизнь. Если я не живу так, то это не от невежества, это от слабости. Здесь всё: ты, и дети, и наши буржуазные традиции, и привычки человека, для которого искусство все же профессия. У меня нет мужества порвать цепи. Если я не претендую на триста тысяч франков гонорара, как Капюс, я хочу иметь десять тысяч, пятнадцать тысяч. Если мне и наплевать на Академию, успех мне не безразличен. Если мне безразлична светская жизнь, у меня все же есть двое-трое друзей в Париже, с которыми мне приятно провести два-три вечера в неделю. Я не способен блистать в этой среде и никак не способен броситься вот таким, как я есть, в ту, другую среду. Вот и все.

4 октября.Да, да! Они невежественны, лукавы, злы, но существуют нищета и болезни. Выворачивай свои карманы, вместо того чтобы их поучать!

5 октября.Отъезд. О, как это подло возвращаться туда, где светло, и покинуть эту маленькую деревушку, которую ждет такой холод и такая печаль!

* Один день в неделю я верю в прогресс человечества, я призываю его изо всех сил; остальные шесть дней — отдыхаю.

11 октября.Крестьяне и природа. Все эти физические и моральные бедствия под таким небом! А ведь земля вся усеяна деревнями.

* Девочка прыгает через ограду, останавливается, прислушивается, никого не замечает; один прыжок — и она уже в поле, вытаскивает из-за пазухи любовное письмо и читает его, укрывшись среди стада огромных быков, которое она погонит на ферму.

* На картофельном поле у всех крестьян такой вид, будто они роют себе могилы.

* Вечер. Луна, Юпитер. Ползущие туманы. Кучка деревьев, переходящих вброд реку. Собака делает стойку. Невидимые быки.

В замке темно, но столовая освещена, свидетельствуя о том, что там люди обедают согласно этикету.

Тонкие тополя, тяжелые вязы. Наплывает туман — тополя тонут, а вязы подымают голову.

Слышно, как река течет в самых недрах земли.

Минутами все тонет. Это потоп.

Возвращаемся домой, даже во рту сырость. И немного страшно.

* А все-таки самые низменные черты мы обнаруживаем у наших врагов.

19 октября.Ах, какие прекрасные вещи можно было бы написать, если бы не мешал вкус. Но в том-то и дело, что вкус — это вся французская литература.

21 октября.Осенний салон. Каррьер, Ренуар, Сезанн, Лотрек. Хорошо, но все же слишком мудрено.

Величие и порок у Лотрека.

Сезанн. Варвар. Надо пройти через увлечение всякой прославленной мазней, прежде чем полюбишь этого мастера, плотничающего в живописи.

Ренуар, быть может, самый сильный, и дай ему бог! Этот не боится красок: на соломенной шляпке посажен целый сад, просто ослепляет в первую минуту. Присматриваясь, замечаешь, что губки у девушек Ренуара начинают улыбаться!.. А у цветов открываются глаза. У меня тоже открываются глаза.

Валлотон, грустящий по пустякам обойщик.

* Прекрасной жизнью живет Сезанн, не выезжающий из деревни на юге. Не приехал даже на свою осеннюю выставку. Не прочь получить орден. Как, впрочем, и другие бедные старики-художники, прожившие достойную удивления жизнь и видящие теперь, когда смерть уже близко, как наживаются на них торговцы картинами.

Ренуар, старый, с орденом, говорил:

— И в самом деле, случается, ходишь повесив нос, вдруг замечаешь эту красную ленточку — и вскидываешь голову.

22 октября. Я —как потерпевший крушение человек, который не может доплыть до берега, ни до левого — где роман, ни до правого — где театр, и который, в конце концов, говорит себе: «Но мне неплохо здесь, посередине. Просто нужно держаться на поверхности, рассчитывая только на свои силы, и поглядывать на оба берега».

24 октября.Автомобили. Никогда еще роскошь не была так нахальна. Капитал безнаказанно давит все, — сколько краж с убийством понадобится ему, чтобы поддерживать подобный разгул!

12 ноября.Аптекарь говорит мне:

— А знаешь, я получил письмо от одной дамы насчет моей мази. Целых четыре страницы. У меня таких писем четыре сотни. Тебе бы следовало их почитать: тут есть из чего сделать несколько книг. Да, это тебе не «Рыжик»!

13 ноября.Когда я впервые в жизни столкнулся с критикой, я верил, что это сама справедливость. Отсюда мое отвращение к критике.

* Зима. Воробей уже готов забраться в клетку к канарейкам.

* У нищеты есть маленькая сестрица, которая всегда при ней и которая ее тайком утешает, — беспечность.

29 ноября.Шекспир. Король Лир — сумасшедший, который, прежде чем стать сумасшедшим, делает глупость. Это слишком ярко размалеванный лубок. Ледяные восторги. Аплодируют Жюссому и стараниям Антуана. Отрадно видеть, что чувство выработало себе вкус. Нас теперь не удивишь этими карточными дворцами.

1 декабря.Жорес: «Шекспир яснее и более латинянин, чем принято думать. Гамлет человек неглубокий, это скорее несчастный юноша, надорвавшийся под бременем непосильного для него дела».