Дни Крови и Звездного Света

Но за ней оказались не Серебряные мечи, некомпетентные, но все красавцы, как на подбор, не умеющие владеть клинками, не они заставили его вернуться обратно. Это были Доминионы. Не стражи, но солдаты: готовые и спокойные и их был легион. Два десятка ворвались в комнату, не принося с собой ни хаоса, ни возможности легкого побега. Только угрюмые лица и мечи, уже окропленные кровью.

Чья это кровь?

И…они принесли с собой что-то еще, что-то совершенно неожиданное, и при первом соприкосновении с этой волной изнурительной и такой знакомой тошноты, Акива все понял. Как только солдаты окружили их плотным кольцом, встав вокруг пристыженных разоруженных Бумажных клинков и императорова трупа, и держа в руках ужасные... трофеи, он понял, что все было заранее спланировано. Он сыграл роль, написанную для него Иаилом, и он блестяще с ней справился.

Доминионы протягивали руки. Высушенные, отрубленные руки, отмеченные дьявольскими глазами. Руки ревенентов, такие же мощные, как и когда те принадлежали своим истинным владельцам: химерам-повстанцам, которых они убили и сожгли в Хинтермосте.

Акива ощутил удар магии, как будто она проникла в его вены и убивала изнутри. Он попытался противостоять этому, но не выходило. Его начало трясти, и он не мог остановиться.

— Хвала Светочам, — услышал он, как зашептались советники. — Мы спасены.

Дурачье. Разве они еще не догадались, что делают Доминионы внутри Башни Завоеваний?

Их капитан был здесь.

— Племянник, — сказал он. На секунду Акива подумал, что Иаил обращается к нему, но тот смотрел на Иафета:

— Позволь мне первым выразить свои поздравления, — сказал он. Он был весь красный (от жары, от страха?), его длинный старый шрам выделялся белым. Иаил направился к Иафету, который все еще стоял на коленях, и сказал:

— Правителю Империи Серафимов не должно стоять так. Поднимайся.

И протянул руку.

Акива понял, что сейчас произойдет, но пульсирующая боль в хамзасах был чревата вялостью, которая обычно появлялась после сиритар, он ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

Иафет протянул дяде руку, Иаил взял ее, но не поднял племянника на ноги. Он встал Иафету за спину. Иафет задохнулся от боли, когда Иаил с силой сдавил мягкую руку принца своей сильной рукой мечника и помешал тому встать. Блеск металла, движение руки и все было закончено в одну секунду: Иаил махнул своим кинжалом по горлу племянника, и там появилась ровная красная линия.

Глаза Иафета широко распахнулись и закатились. Рот открылся, но не издавал ни звука, кроме бульканья. Красная струйка становилась все отчетливее. Капли превратились в ручеек. Ручеек в поток.

— Император мертв, — провозгласил Иаил, что было, строго говоря, еще не совсем верно. Он улыбнулся и вытер клинок о рукав Иафета, прежде чем бросить тело племянника к Иораму в окрашенную красным воду. — Да здравствует Император.

Акива, как и советники, был ошеломлен и открыл рот от удивления.

Что до Иаила, то тот не мог выглядеть более довольным. Он повернулся к Акиве и отвесил шутовской поклон.

— Благодарю, — сказал он. — Я очень надеялся, что ты это сделаешь.

С этого момента, лучший сценарий Акивы принял самый дурной оборот.

71

ЯМА

К тому времени, как Кару добралась до ямы, все уже было кончено.

Амзаллаг, Тангрис, Башис. Они мертвые лежали при свете звезд, а Тьяго стоял возле их тел, спокойный и сияющий, весь в белом, ожидающий. Ожидающий ее. Другие стояли в стороне, в свободном полукруге, и Кару следовало бросить лишь один взгляд на эту сцену, развернувшуюся прямо здесь, в воздухе, и бежать обратно в сомнительную безопасность своей комнаты. Но она не могла, не с этими телами, лежащими здесь, Амзаллаг и сфинксы, их перерезанные глотки все еще перекачивали кровь на каменистую насыпь, и их души закрепились на неудачной привязи. Потому что они приняли ее сторону.

Должно быть, это цена? У нее никогда не будет иного союзника. Если она позволит, чтобы так и было, возможно, она сможет отказаться от химер прямо здесь и сейчас.

Она была настолько преисполнена отвращением и яростью, когда спускалась, что приземлилась прямо перед Волком. Брызги крови на его груди и рукаве в ночи казались черными кляксами. За его спиной: груды земли, грунт из вырытого котлована; ряд лопат рядом, воткнутых в почву, словно забор; до Кару донесся приглушенный гул, будто от двигателя, работающего где-то вдалеке, она поняла, что это мухи. Там во тьме. Мгновение она созерцала страшную сцену, прежде чем смогла вымолвить:

— И вот передо мной стоит величайший герой химер, убийца собственных солдат.

— По-видимому, они не были моими солдатами, — ответил он. — Их ошибка.

И он развернулся к телу Амзаллага, которое лежало на самой границе ямы. Тьяго собрался и одним пинком когтистой волчьей лапы ударил по телу так, что оно покатилось. Должно быть, оно весило пять сотен фунтов, но как только плечи перевалились за край, они по инерции утащили за собой все остальное. Сначала, казалось, будто это замедленная съемка... а затем внезапно все ускорилось. Тело Амзаллага скатилось в яму, и его поглотила непроглядная тьма.