До самого неба

Ахав кан смирился. Хоть с той поры и не видел никто улыбки на его лице… Старший сын был его гордостью. Так. Но он пошел против воли богов и халач виника, повернул оружие против соплеменников, навлекая позор на свой род. Так. Никто из народа Красного Ягуара не нашел ему оправдания…

9. Время, память…

Минуло четырехлетие. За ним — следующее. Хорошее время, спокойное и благополучное.

Уман Ик’Чиль умело правил в Кан’Кине, вовремя присылал щедрые подношения в Чак’Балам, защищал поля и поселения от набегов диких племен, чтил богов, устраивал пышные праздники… А Шочикель принесла ему второго сына. Уман Ик’Чиль был вполне доволен.

Только… Иногда, в сезон дождей, когда боги обильно проливали на землю свою кровь, он, бывало, становился задумчив и замкнут больше обычного. Тогда даже искусные ласки нежной Шочикель не могли отвлечь его. Даже игры и забавы любимых сыновей — не могли развеселить. В такое время Уман Ик’Чиль выбирал одиночество. Мог подолгу слушать шепот дождя. И смотреть на огонь, перебирая пальцами клыки ожерелья… А случалось, подходил к самому пламени и говорил чуть слышно:

— Пусть боги пошлют тебе удачу, Шанук, сын холодного Севера. Пусть будет верным твой глаз, не подведет рука, не затупится копье.

Хоть это и не было Тайное Слово, но — как знать… Уман Ик’Чиль очень надеялся, что дым отнесет его пожелания к богам. И они послушают…

10. Путь

Его воины снова опоздали. Мужчины из поселения, как могли, защищали свой урожай. Да только могли они немного — простые землепашцы против хорошо вооруженных и безжалостных дикарей…

Недавний ураган заставил голодать многие племена сельвы и гор. Поэтому участившиеся набеги не стали неожиданностью. Дикари дожидались, когда придет пора убирать маис, и нападали на тучные поля земель Чак’Балама. Так часто бывало и прежде… Тревожило другое: теперь нападавшие знали все дороги и колодцы по пути. А ещё знали — и это настораживало больше всего — как обойти сторожевые посты и как успеть уйти в сельву, избежав схватки с боевыми отрядами Чак’Балама. Вот и на этот раз… Пока воины Уман Ик’Чиля преследовали врагов, нападение произошло в другом месте.

Поразмыслив, Уман Ик’Чиль решил не прибегать к помощи змея видений: негоже обращаться к Творцу, если можешь управиться своим умом. Знание дается мудрым, глупцу оно ни к чему…

Размышления Уман Ик’Чиля завершились тем, что он выбрал из своих воинов несколько самых сметливых и остроглазых. Те, переодевшись и сменив облик так, чтобы в них не опознали воинов, отправились на городской базар.

… Уже к вечеру второго дня воины-разведчики схватили и приволокли двух чужаков: торговца и флейтиста. Последний оказал яростное сопротивление — у одного из воинов даже была разбита голова — и едва не скрылся. С него и начал Уман Ик’Чиль, приказав нещадно пытать. Да так, чтобы торговец всё видел.

Музыкант оказался стойким — ни слова не произнес, и не кричал. Торговец был не в пример слабее. А уж после того, как с флейтиста сняли кожу и — ещё живого — бросили в яму с нечистотами… Тут торговец кинулся в ноги Уман Ик’Чилю. Его подробный рассказ пролил свет на события, которые уже давно беспокоили Уман Ик’Чиля.

… Имиштун был небольшим красивым городом. Он не принадлежал ни к владениям Чак’Балама, ни павшего ныне Кан’Кина. Во время долгой вражды двух великих городов Имиштун держался в стороне, сохраняя миролюбие. Прежний правитель Имиштуна не проявлял стремления к сражениям и походам, куда больше он был увлечен строительством и украшением своего города. Расположение богов он пытался снискать величием и роскошью храмов. В чем, кстати, немало преуспел…

Располагался Имиштун рядом с морем, между двух рек. Главные торговые пути проходили через этот город. Нефрит и яшма, украшения и разная утварь, ткани, какао, маис… трудно перечислить, сколько разного добра оседало в маленьком Имиштуне. Город богател. И чувствовал себя в безопасности, так как торговые пути надежно охранялись могущественными соседями. За что последние, конечно, получали богатые дары…

А нынче вместо умершего правителя в Имиштуне властвовала его жена — до тех пор, пока не станет взрослым их сын и наследник. И своего воинства в городе теперь почти не было — женщина ведь не может водить в походы. «Вот что бывает, когда Циновка Ягуара переходит кому попало» — так говорили об этом в Чак’Баламе. И Уман Ик’Чиль думал так же… А сейчас узнал, что правительнице Имиштуна стало тесно в её землях… или не хотелось больше одаривать соседей… или нажитого богатства показалось мало… Как бы ни было, но миролюбие Имиштуна закончилось. А поскольку правительница не могла собрать достойное воинство — кто же пойдет за женщиной — то решилась на неслыханное. Она заключила союз с наиболее сильными кочевыми племенами, заплатив вечно голодным дикарям маисом, запасы которого в Имиштуне были огромны…