Добудь Победу, солдат!

– Да, но они не похожи на дождевых, и я научу тебя ловить кефаль. Наша кефаль не такая крупная, как черноморская, но она вкуснее. Когда я подведу пойманную рыбу к борту баркаса, ты возьмешь большой сачок и будешь ждать. И когда из воды покажется голова кефали, ты подведешь под нее сачок, и мы вместе поднимем ее на борт. Потом я поведу баркас к бухточке, о которой мало кто знает, она прячется за камышом и с моря ее не видно, и мы сойдем на берег и я покажу тебе лощинку, в которой в мае цветут тюльпаны, красные и желтые. Лепестки их быстро облетают, но если ты захочешь, мы нарвем две большие охапки, красные и желтые отдельно, и на следующее утро мы будем ходить по палубе баркаса, как будто он застлан красно-желтым ковром. Потом, если захочешь, ты можешь поспать или почитать книгу под тентом, а я разведу костер и буду ждать, пока дрова сгорят и получатся угли и приготовлю прутья. Потом я испеку кефаль на прутьях и разбужу тебя, и мы пообедаем, в бухте всегда теплая вода и мы будем плавать, и доставать со дна ракушки.

– Я могу сделать из ракушек шкатулку, – сказала Ольга, – и в ней можно хранить всякую мелочь. Ну, то, что не очень нужно, или наоборот, то что приятно хранить. А потом?

– Мы дождемся вечера и пойдем на Тюленьи острова, это час ходу от бухты.

– Там живут тюлени? Я никогда не видела живых тюленей!

– Нет, они приходят туда только зимой, и там у них появляются детеныши.

– Как жаль, но может быть, там будет хоть один тюлень? Как ты думаешь?

– Может быть, – сказал он, – но в мае они злые и могут покусать. У них очень острые зубы и они иногда нападают на людей. Острова эти голые, камни и песок, но ночью там красиво. Когда садится солнце, там красиво, и солнце, прежде чем упасть в воду, становится немного приплюснутым снизу, как будто боится холодной воды. Ночью мы отойдем от берега, я знаю место, куда заходит на ночь осетр, и ты узнаешь, что такое ночная рыбная охота. Ты будешь держать большой фонарь, и на его свет станут выплывать из впадины на дне осетры. А я буду держать наготове острогу и выберу не самого большого, я знаю, какого нужно выбирать. И когда я точно рассчитаю, я ударю острогой, она будет привязана к моему запястью тонкой и прочной бечевой. Это делается на тот случай, если осетр крупный, и он может сорвать охотника в воду.

– Но наш осетр не сорвет тебя в воду? – испугалась Ольга, и он успокоил ее.

– Нет, наш осетр будет небольшой, и я с ним справлюсь, а ты уйдешь в каюту, там, на корме есть небольшая каюта, потому что я не захочу, чтобы ты видела, что будет дальше. И потом, мы ведь будем весь день на ногах, и тебе нужно будет отдохнуть.

– А что будет потом, когда ты сделаешь то, что делают с осетром, и когда я отдохну. Я очень быстро отдыхаю.

– Потом мы сделаем с тобой икру, – сказал он, улыбнувшись, – в эмалированном ведре. Сначала мы застелем его марлей и потом выложим икру и накормим ее солью. – Она удивилась его словам, но ничего не сказала. – Мы дадим ей немного соли, чтобы икра была малосольной, потом мы соберем края марли и подвесим ее так, чтобы сок стекал в воду. Если ты посветишь фонарем, то увидишь, как там, куда стекает сок, соберется стая мелких рыбешек, а потом со дна поднимутся большие, черные бычки.

– Мне всегда было интересно, почему их так называют, – сказала она, – потому что они большие?

– Нет, они не настолько большие, просто у них головы похожи на бычьи.

– Да? – удивилась Ольга, – не очень-то просто представить рыбу с бычьей головой, но если ты так говоришь, значит это правда. – Она вдруг подумала, что сказала глупость, потому что он улыбнулся, и с досады потерла пальцами кончик носа, и тогда он засмеялся и поцеловал ее в лоб и опять вдохнул ее запах. Он посмотрел на часы и прислушался, и она спросила:

– Что, уже время? Ребята еще не вернулись… – он ничего не ответил, и она сказала, – ты знаешь, в нашем гастрономе до войны продавали черную икру на развес. Она была в таких небольших деревянных бочонках. Но почему-то мне никогда не хотелось ее попробовать. А сейчас очень хочется. Мы ведь попробуем нашу икру?

– Конечно, я разбужу тебя рано утром, когда уже будет готов чай.

– Сержантский чай, – сказала она, – только ты разбудишь меня раньше, и я сама заварю сержантский чай, меня Николай Парфеныч научил. Нужно насыпать заварку в кипящий чайник и подождать, пока поднимется шапка, и сразу снять с огня и подождать немного, пять-шесть минут. Лучше десять, но если не терпится, то можно и шесть.

– Хорошо, я разбужу тебя пораньше и нарежу хлеб толстыми ломтями, пока ты будешь заваривать чай. Потом мы будем класть икру на хлеб, и она будет растекаться, потому что она свежая и в ней еще остался сок, и хлеб пропитается, и сок будет капать снизу. Это очень вкусно, когда чай крепкий и сладкий, а икра малосольная и еще не отдала свой запах. И когда капли сока падают в кружку с горячим чаем, то аромат получается изумительный, он едва уловимый и его не с чем сравнить, но тебе очень понравится.