Дочь якудзы. Шокирующая исповедь дочери гангстера

— Ну как? — Голос Маэдзимы звучал словно далекое эхо. — Бьюсь об заклад, ты уже успела возбудиться…

Я не стала дожидаться, пока он закончит фразу, и бросилась к нему.

— И чего ты от меня, малышка, хочешь?

— Трахни меня.

— Извини, что-то я не расслышал. Можно чуть погромче?

— Трахни меня. Скорее! Ну пожалуйста…

— Вот с этого и надо было начинать. Ты же знаешь, что сама будешь меня просить об этом через минуту после укола.

— Да.

— А ты несешь всякую херню. Расстанемся, мол…

Крепких объятий уже было для меня достаточно, чтобы издать стон.

— Я ведь на самом деле нужен тебе. Правда, Сёко?

Мне было отвратительно слышать такие слова от человека, который предал моего отца, но я ничего не могла с собой поделать.

Гадкий утенок, над которым издевались в школе; невинное дитя, которое чуть не изнасиловал Мидзугути; послушная дочь, помогавшая матери наводить порядок в доме после разгрома, учиненного отцом в приступе ярости; маленькая девочка, всегда тщательно следившая за собой, чтобы не разозлить папу… Ни один из этих образов не являлся моим истинным лицом. Я привыкла думать о событиях своего детства так, словно они были пережиты не мной. Так мне казалось гораздо проще. Но в результате я слишком часто меняла маски, поэтому сейчас уже не могла сказать, которая из тех Сёко была настоящей. Я могла отключить сознание и душу от тела, утонуть в наслаждении, которое получала от Маэдзимы и «спидов». Но все же каждый раз, когда пропитанное наркотическим дурманом свидание с Маэдзимой подходило к концу, и блаженство отступало, я не ощущала в душе ничего, лишь пустоту и чувство вины перед Сином.

— Не могу я так больше.

Маэдзиме, казалось, было совершенно наплевать.

— Вы с этим парнем все равно расстанетесь. Это лишь вопрос времени. Он все равно не сможет удовлетворить такую шлюху как ты, — Маэдзима рассмеялся.

Вопрос времени… Сейчас больше всего на свете мне хотелось проводить время с Сином.

Вскоре после этого впервые за долгое время ко мне на квартиру заехал Син и сразу же заметил, что со мной что-то не так.

— Сёко, покажи мне руку, — приказал он. Схватив меня за запястье, он рванул вверх рукав. На моей тощей руке сразу же бросались в глаза трассы-предательницы — следы от уколов.

— Значит, ты колешься! О чем, черт возьми, ты только думаешь? — Я впервые увидела, как Син утратил над собой самообладание. — Поверить не могу, что ты принимаешь наркотики!

— Я хочу завязать, но не могу соскочить. Пожалуйста, помоги мне, — я закрыла лицо ладонями.

Син обхватил меня руками и крепко прижал к себе.

— Слушай, Сёко, я знаю, что ты встречаешься с кем-то еще. Какое право я имею запрещать тебе видеться с ним? Но колоться! Пожалуйста, обещай мне, что ты с этого дня завязываешь.

— Прости меня.

— Я люблю тебя, Сёко. Правда, очень люблю, — именно это мне и нужно было услышать. — Когда меня нет рядом, я очень за тебя волнуюсь, но я не могу все время быть с тобой. Мне очень бы этого хотелось, но сейчас я и вправду не могу. Пожалуйста, пойми меня.

Я неохотно кивнула. Я понимала. Когда Син был мне нужен, его никогда не оказывалось рядом. За две недели дело порой ограничивалось одним-единственным звонком, поэтому в наших отношениях зияло слишком много незаполненных лакун. Мне казалось, что я его жду целую вечность, а потом, когда он, наконец, приходил, время, что мы проводили вместе, пролетало в один миг. Я всегда боялась отпустить его руку, так как никогда не знала, когда она снова окажется в моей ладони.

Бывали и радостные мгновения. Мне нравилось слушать, как он называет меня по имени и держит в объятиях. Когда я гуляла одна, город казался серым и скучным, но, если рядом был Син, у меня обострялись все чувства. Весной я замечала, как легкий ветерок играет с лепестками цветущей сакуры. Летом слышала перезвон колокольчика «музыки ветра», напоминавшего мне о тех временах, когда мы с мамой и папой сидели на крыльце дома, наслаждаясь вечерней прохладой. Осенью нас окружал тяжелый, густой запах цветущих османтусов. Когда Син звонил мне зимой, я с радостью ждала его на улице, выдыхая белые облачка пара, а мои уши пощипывало от холода. Однажды он особенно сильно опоздал, но я все равно ждала его на улице, пока он не приехал.

— Извини, все никак не мог уйти. Зачем же ты ждала на улице? Так можно совсем замерзнуть, — Син, обхватил руками мое окоченевшее тело.

— Обними меня сильнее… Не отпускай…

— Сёко, я знаю, как тебе это все тяжело, но поверь, я очень люблю тебя. Обещай мне, что никогда меня не бросишь. Я не могу оставить жену, но и не могу не видеться с тобой. Я такой эгоист…

— Нет, ты не эгоист. Это я эгоистка, — так или иначе, я постоянно обманывала Сина.

— Сёко, — он обхватил мое лицо ладонями и нежно поцеловал.