Дочь времени

«Некоторые разумные люди полагают также, что без тайного содействия Ричарда не приключилась бы и смерть его брата Кларенса, хотя он выступил открыто против нее, однако же (как люди отметили) далеко не так настойчиво, как если бы сердечно о нем заботился. И они, которые это думают, полагают также, что еще при жизни короля Эдуарда он замыслил, что сам будет королем в том случае, если королю, его брату (чья жизнь, он видел, должна укоротиться от недоброго питания), случится умереть, оставив детей малолетними (как это в действительности и произошло). Оттого-то, полагают они, и был он рад смерти своего брата, герцога Кларенса, чья жизнь неизбежно должна была помешать его намерениям в обоих случаях: сохранил бы герцог Кларенс верность племяннику, юному королю, или попытался бы сам стать государем. Все же твердой уверенности в этом нет, а кто в своих подозрениях опирается лишь на догадки, тот легко может ошибиться».

— Мерзкий болтун, — любовно проворковал Каррадин.

— А вы сумели из всего этого куска выделить позитивное утверждение?

— Представьте, сумел.

— Правда? Умница! А мне пришлось трижды перечитать его, чтобы установить один непреложный факт.

— Что Ричард открыто выступил против смертного приговора своему брату Георгу?

— Именно.

— Однако все эти «говорят» и «полагают», все эти оговорки производят совершенно обратное действие. Говорю я вам: наш праведный Томас вовсе не подарок.

— Следует все-таки помнить, что это слова Джона Мортона, а не праведного Томаса Мора.

— Праведный Томас Мор звучит лучше. Заметьте также, слова эти ему так понравились, что он их даже переписал.

Грант, как бывший солдат, не мог не восхищаться, как блестяще Ричард вышел из весьма опасной ситуации в Нортгемптоне.

— Здорово он все-таки разделался с двумя тысячами солдат Риверса, даже не вступив с ними в бой.

— Просто они предпочли брата короля брату королевы, когда дело дошло до выбора.

— Наверное.

— И, естественно, найти общий язык с солдатами легче солдату, чем человеку, пишущему книги.

— Разве Риверс писал книги?

— Он был автором первой печатной книги в Англии. Да он вообще был образованным человеком.

— Хм. Однако это не помешало ему попытаться помериться силой с человеком, который в восемнадцать лет стал бригадиром, а в неполные двадцать пять был произведен в генералы. Это всегда меня поражало.

— Военный талант Ричарда?

— Нет, его молодость. Я обычно рисовал Ричарда старым брюзгой. А ему было всего тридцать два, когда он погиб на Босвортском поле.

— Скажите, Брент, когда Ричард принял на себя опеку над принцем, он отгородил его от людей, среди которых тот рос?

— Да нет. Взять хотя бы его воспитателя, доктора Олкока, он сопровождал его в Лондон.

— Следовательно, не было никакой скоропалительной изоляции от тех, кто, возможно, поддерживал Вудвиллей и кто мог бы настроить мальчика против Ричарда?

— Пожалуй, нет. Всего-то четверо были арестованы.

— Да, все было устроено со знанием дела. Ричард Плантагенет был великий человек!

— Мне все больше и больше нравится этот тип. Ну, а теперь на поиски Кросби-плейс! Мне не терпится посмотреть на дом, в котором он жил. Завтра я получу Комина, из которого мы узнаем, что он думает о событиях 1483 года и что в июне этого же года Роберт Стиллингтон, епископ Батский, сообщил Тайному совету.

10

Стиллингтон заявил на Совете в один из летних дней 1483 года, что он обвенчал Эдуарда IV с леди Элеонор Батлер, дочерью первого графа Шрусбери, задолго до того, как тот женился на Елизавете Вудвилль.

— Почему же Стиллингтон молчал раньше? — воскликнул Грант, выслушав Брента.

— Эдуард заставил его держать язык за зубами. Это ясно.

— Видать, тайные браки вошли у Эдуарда в привычку, — буркнул Грант недовольно.

— Что ему оставалось делать, когда он встречал сопротивление неприступной добродетели! Жениться — и больше ничего. Король с его внешностью привык к победам над женщинами, так что у него не было ни малейшего желания отступать.

— Да. Такой же была его женитьба на Елизавете Вудвилль. Добродетельная, неприступная красавица с золотыми волосами — и тайный брак. Эдуард прибегнул к испытанному способу, если Стиллингтон не соврал. Не соврал ведь?