Додекафония

Как раз перед встречей с Генкой он окончательно сдался и в тот же день собирался отправиться на дачу до пятницы. Новых заказов пока не брал; оставался несложный ремонт гитары, но клиент не торопил – работу можно смело приостановить и по-быстрому закончить на выходных. Но вчерашний вечер воспоминаний помимо архивов фотографий завел на страничку музыкалки, куда изредка заглядывал почитать новости; там наткнулся на афишу традиционного летнего концерта, который ученики давали уже в эту субботу. Вместе с тем всплыло обещание настроить рояль в Большом зале, про которое забыл напрочь. Такую работу упускать все же не стоило – конкуренции в этом ремесле хватает и замену ему найдут быстро, если уже не нашли. Одно время ему доверяли только старые инструменты, но безукоризненной работой заслужил доступ ко всем; а новенький рояль в Большом зале давно мечтал «пощупать». Помимо того, в школе нередко обращались за ремонтом гитар, и чтобы не выглядеть в глазах клиента ненадежным решил исполнить обещанное.

Утром созвонился с завхозом – тот наказал приходить как можно скорее иначе, как и предполагалось, найдут другого мастера.

* * *

Если в детстве музыкалка была через дорогу, то после переезда на новую квартиру до нее приходилось тащиться в другой город. Впрочем, Реутов так близко подобрался к столице что всего-то нужно перемахнуть через шумное вечно живое шоссе, а если нет желания скучать возле светофоров можно по-быстрому прогуляться под землей – местная платформа метро начинается как раз в Москве, а кончается уже в Подмосковье.

Лет пятнадцать назад благодаря щедрым меценатам школу отстроили заново; на смену невзрачной кирпичной коробке появилось вычурное, но симпатичное монолитное строение что цветом что формой напоминающее шоколадное пирожное. Всякий раз, бывая в ее просторных светлых классах, Сашка немного завидовал современным школьникам, которым довелось учиться в новом здании.

На настройку обычно ходил вечером, когда кончались занятия и наступала тишина, но летом как правило в любое время было достаточно тихо. Допил кофе, и уже минут через сорок шел по безлюдному коридору музыкалки. У приоткрытой двери в кабинет остановился – послушать как юный ученик исполняет на гитаре довольно сложную прелюдию. Вероятно, тот готовился к предстоящему концерту; играл неуверенно, но Сашка все равно слушал внимательно, не упуская ни ноты. Он до того увлекся что не заметил, как сзади кто-то подошел и похлопал по плечу.

Сашка обернулся – им оказался местный преподаватель гитары Шумилов; как всегда, в помятых брюках, такой же невыглаженной рубашке и наброшенном на плечи сереньком пиджачке. В школе его за глаза называли Бетховеном, за сходство с портретом кисти Штилера, где несчастный гений корпит над «Торжественной мессой». Однажды, к греховной радости коллег и учеников, он подхватил евстахиит на оба уха – ходил полуглухой на работу, долго лечился; с тех пор прозвище закрепилось за ним бесповоротно. Не хватало только композиторского дара. Он, конечно, сочинял, но особых успехов не добился, разве кое-что из последнего получило неожиданно хвалебные отзывы от коллег. На радостях загорелся издать обучающую книгу с нотами собственных творений, и уже успел придумал название: «Шкатулка ценностей всей жизни».

* * *

– Неужели понравилось? – с напускным удивлением спросил Шумилов, кивая на ученика.

Сашка сделал вид что не расслышал, повернулся к двери и аккуратно прикрыл, оставив небольшую щелочку.

– Превосходную прелюдию не испортить неважнецкой техникой, – несколько самодовольно продолжил Шумилов.

– У него еще всё впереди – обязательно научится. Да и не так он плох: волнуется просто.

– Чего это с тобой, Александр? Не ты ли так горазд поносить посредственность?

– Вы коверкаете мои слова, – вполголоса ответил Сашка, – нет ничего дурного в том, чтобы быть таковым, – в конце концов это природа, но не всегда неизбежность. Хуже всего – этого не замечать.

– Ну хорошо, хорошо, – ухмыльнулся Шумилов, – это в тебе бурлит стремление к идеалу во всем. Умываю руки!

– Без такого стремления не бывает настоящего искусства.

– Как скажешь, – окончательно сдался Шумилов, – вот только некогда нам совершенствоваться: концерт на носу. А у меня таких ого-го сколько, – добавил он, кивая на дверь, – а публика серьезная обещается. Из мэрии будут, чиновник высокопоставленный явиться – Шумана большой поклонник, так что некогда… Дарований у нас, конечно, хватает; но не то, чтобы прямо блеск, всё больше так: comme si comme sa.

Из соседнего кабинета вышел пасмурный ученик; хлопнул дверью и проковылял мимо, не замечая никого вокруг. В руках он нес чехол с гитарой – на вид вдвое больше него самого.

– Гляди-ка! Идет не здоровается даже. Воспитание! – недовольно отметил Шумилов.

– Лето на дворе – детям гулять хочется, а не прелюдии штудировать.

– Дело добровольное – никого не заставляем, а раз вызвался на концерте выступать – будь добр.

– Думаю дело тут совсем в другом. Никогда не мог понять – отчего родители порой так жестоки к своим детям?

– Ты о чем? – изумился Шумилов.