Доктор. 2.

— В чём это я не прав? – сразу подбираюсь. В этом мире не так много людей, чьё мнение для меня важно.

– У тебя «болезнь первого удостоверения», я сейчас не о целях твоей коммуникации. А скорее о содержании и форме.

– Что такое «болезнь первого удостоверения»?

– А, это батя рассказывал, -- смеётся Лена. – Ещё в Советском Союзе, когда молодого парня брали в КГБ, был тип молодых лейтенантов, которые абсолютно в каждой ситуации стремились продемонстрировать своё удостоверение как можно большему количеству людей.

– Не понял.

– Ну, например, едет он в автобусе. При проверке билетов, достаточно было просто сказать «Удостоверение», и всё. А он его достаёт, раскрывает и предъявляет. Со словами "КаГэБэ!". Победоносно глядя на контролёра сверху вниз. Или в очереди, в магазине, какой-то шум или спор. Он снова тут как тут: с подчёркнутым ощущением собственной значимости, снова достаёт это удостоверение и начинает громко выяснять, что случилось. Хи-хи. Ну, там это, скорее всего, от низкой самооценки было, а вот у тебя с фига ли – я пока не поняла. Ла-адно, будем и с тобой рабо-о-отать, – зевает Лена. – После того, как в лицее разберёмся, а-а-а-аха.

– Слушай, ты сейчас какого-то неадекватного дебила описала. – говорю после минутной паузы, смоделировав ситуацию в голове. – С удостоверением который.

– Да нет, просто надо понимать социальный состав и индекс самооценки того времени, – пожимает плечами Лена, – ладно, потом продолжим эту тему. Приехали. Ждёшь меня в коридоре, никуда не уходишь.

Лену почему-то ждут в учительской за стеклянными прозрачными дверями, где она беседует с директрисой и двумя завучами. Я их вижу сквозь стекло, но разговора не слышу, поскольку в школе ещё полно народу и шумно.

– Здравствуйте, вы хотели меня видеть, – говорит высокая молодая девушка в «резиновых» джинсах, в блузе с глубоким декольте и с неброским макияжем, заходя в учительскую. – Я представитель Александра Стесева.

Присутствующие с удивлением смотрят на неё. Первой приходит в себя директор:

– Простите, а кем вы ему приходитесь?

– Так и думала, – бормочет девушка и достаёт из сумки какую-то бумагу, протягивая её директору. – Согласно решению суда, я прихожусь ему законной опекуншей. Я вас внимательно слушаю.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – кивает директор на стул, внимательно читая бумагу. – Елена Робертовна, мы бы хотели поговорить с вами о вашем подопечном...

.....

– Елена Робертовна, мы были бы вам очень благодарны за любую помощь в поисках взаимопонимания.

– Жанна Маратовна, я с уважением отношусь к вашей позиции, – задумчиво отвечает опекунша Стесева, закидывая ногу на ногу, – даже более того. Я только что говорила с Александром об этом, и я рада, что услышала вашу точку зрения. Что смогу, я до него доведу, и повлиять на него попытаюсь. Но на этом приятное в нашем с вами разговоре заканчивается. Я, кстати, и сама собиралась к вам. Лично меня, как его опекуншу, беспокоят больше те ваши учащиеся, которые регулярно посещают школу в состоянии наркотического опьянения. Не сочтите за оголтелое выгораживание Александра, но я не понимаю ваших приоритетов. Мне кажется, вам сейчас не о его словах надо беспокоиться. Тем более что учится он отлично. А об этих персонажах.

– Что за информация по наркоманам? – неохотно бросает усталая женщина под пятьдесят, завуч по воспитательной работе.

– Видели учащихся вашей школы в торговом центре, когда были там с Александром, это раз, – охотно рассказывает опекунша Стесева, – типичная наркота. Судя по клинике, употребление у них уже регулярное. Значит, и сюда они тоже в таком виде ходят. Информация от Александра это подтверждает – он их регулярно в лицее видит в таком состоянии. И я это сейчас говорю не для скандала, – девушка примирительно поднимает руки перед собой, останавливая вскинувшихся педагогов. – Я считаю своим долгом просто вас проинформировать. Если, паче чаяния, эта проблема лично вам ещё не известна. И нет, это не перевод темы. Можете считать это встречной претензией. Простите. – раскаяния в голосе опекунши Стесева не чувствуется. – Просто я предлагаю вначале пожар потушить, а уже потом за мытьё окон браться. Если мы все допустим, что нам, как родителям, происходящее в лицее тоже не безразлично.

– Откуда вы знаете именно о наркотическом опьянении? – задумчиво сводит вместе брови директор.

– Вам все симптомы перечислить? – снисходительно улыбается опекунша Стесева и протягивает директору маленький прямоугольник, который перед этим достаёт из сумки.– Если хотите, могу вообще направление на принудительный анализ этим вашим учащимся организовать. Чтоб снять все вопросы, если вдруг они у вас есть. Для этого всего-то и нужно, что моё направление плюс санкция суда. С санкцией суда могу решить вопрос, не выходя отсюда, прямо по телефону. Может, моя фамилия вам что-то и говорит... не сочтите за бахвальство... Процедура стандартная для учебных заведений с несовершеннолетними. Направление врача выпишу прямо на этом столе, бланки с собой есть.