Долгий уик-энд

Клэр кивнула, мысленно добавив: «И хорошо бы покрепче». Чтобы хоть на время забыть события последних двадцати четырех часов. Прошли почти сутки с того момента, как в ее жизнь вернулся Ник, а она до сих пор не представляет, что делать. Клэр подташнивало – то ли от нервов, то ли от качки. Она вспомнила чей-то совет: от морской болезни хорошо смотреть вдаль, на линию горизонта.

Изучая водную гладь, Клэр заметила впереди старое деревянное судно. До «Белокурой бестии» этому обветшалому неповоротливому кораблику было очень далеко. Клэр с ужасом различила на его палубе Ника, Гаса и остальную компанию. Она сползла пониже на диване и опустила голову, молясь, чтобы ее не узнали. Но не учла орлиных глаз Моники.

– Ой, смотри! Вон, вон там. Ваши холостяки! – Моника бурно замахала, затем мечтательно вздохнула. – Эх, будь я лет на десять моложе…

«А на двадцать не хочешь?» – с неожиданным злым ехидством подумала Клэр и сразу же устыдилась.

Ник с Гасом помахали в ответ. Она сделала вид, что очень занята изучением корзины для пикника.

«Бестия» стрелой промчалась мимо старой посудины, и Лука, не отнимая одной руки от штурвала, торжествующе вскинул другую в победном жесте. Клэр мельком взглянула на Ника и отчетливо прочла по лицу его мысли.

«Козел».

Лука – не козел. Нет. Он просто мастерски козла изображает. Почти все время. Но у него есть и положительные качества.

Клэр должна в это верить. В конце концов, теперь она с ним связана. Фотография Ника и Софи… Они действительно хорошо смотрятся вместе. Гас прав. Нельзя разрушать счастье другой женщины в надежде обрести свое собственное.

Нужно быть благодарной за то, что есть, – а любой скажет, что есть у нее немало. Она нежится на шикарной яхте, владельцы которой страстно желают заполучить Клэр Марло в проект ее мечты. Очнись, Клэр.

– Держи, дорогая. – Вернулась Моника с двумя огромными бокалами, позвякивающими льдом. – Вот это жизнь, да? Привыкай.

Клэр нетерпеливо схватила напиток. Моника подняла свой бокал и с ослепительной улыбкой провозгласила:

– За «Белокурую бестию». И за всех, кто на ней плывет.

– За «Бестию», – повторила Клэр и залпом опустошила бокал.

Лора настолько погрузилась в процесс рисования, что почти забыла о цели своего визита. Ей вдруг стало на удивление легко и спокойно. Низким, мягким ободряющим голосом Тони вел ее через премудрости написания картин. Он был прирожденным учителем – знал, когда подсказать, а когда предоставить подопечной свободу действий. Когда похвалить, а когда покритиковать – конструктивно.

– Важно не то, что вы нарисуете, а то, что останется в подтексте, – твердил художник.

Здорово! Можно пачкаться и делать, что хочешь. Работая консультантом по продвижению в социальных сетях, Лора привыкла учитывать пожелания других и изъясняться инструкциями: четко, коротко и ясно. Поэтому поначалу ей было трудно дать себе волю. Но Тони показал ей несколько упражнений для релаксации, помог расслабиться, и вскоре она уже уверенно смешивала цвета мастихином, экспериментировала с кадмием, багрецом и лазурью, изумлялась тому, как даже крошечная капля способна изменить глубину и настроение полотна.

В конце концов появилась картина, которой Лора по праву могла гордиться. Оригинальностью сюжета рисунок, конечно, не блистал, зато был смелым и ярким и изображал вполне понятный пейзаж: оживленную гавань, расцвеченную бирюзовыми, кобальтовыми и изумрудными тонами с вкраплением кораллового оттенка. Тони отступил назад и скрестил руки, а Лора поняла, что ждет его вердикта с волнением.

– У вас талант, – пришел он к выводу. – Даже дар. Природный дар.

Еще бы. Наследственность. Причем, возможно, со стороны обоих родителей. Но как об этом скажешь?

Лора еще раз посмотрела на картину, и та вдруг начала расплываться из-за подступивших слез.

«Дождливый Пеннфлит», – подумала Лора и чуть не подпрыгнула, когда Тони положил руку ей на плечо.

– Уже почти два, – услышала она. – Мы трудимся четыре часа. Может, перекусим?

Тревор бросил якорь у косы Комсгейт – в небольшой бухте, добраться в которую можно было только по морю. Корзину для пикника погрузили в шлюпку и погребли к берегу. Пляж усеивали маленькие белые камешки. Путешественники устроились на сложенных в несколько раз пледах, и Лука принялся горделиво распаковывать припасы. Порционный салат «нисуаз» с перепелиными яйцами; пышные картофельно-луковые лепешки-тортилья, нашпигованные пряными колбасками-чоризо; за ними последовали воздушные черничные кексы и легкое игристое вино с местных виноградников: Лука нашел его лишь недавно и рвался подавать в «Приюте».

Со стороны картина выглядела идиллической: четверо добрых друзей наслаждаются обедом на свежем воздухе посреди частного пляжа. Их ласкают лучи солнца; легкий ветерок заботливо бережет от перегрева. Ярко блестит море, на горизонте скользят лодки и яхты, но уединению этой четверки никто не мешает.