Дом окон

– Подожди, – остановил меня он. – Не сердись на меня. Я всего лишь хочу добиться…

– Я не знаю, чего ты пытаешься добиться, – сказала я, повернувшись к нему. – Уж точно не пытаешься найти выход из всей этой ситуации. Ты целыми днями прячешься там, на третьем этаже, и ты знаешь, в чем причина. Ты знаешь, что стоит за всем этим, и ты знаешь, что тебе нужно сделать. Но ты… Ты ждешь. Почему? Потому что тебе стыдно: ты не хочешь признать, что совершил ужасную, жалкую вещь. Что ж, Роджер, у меня для тебя новости: я все знаю. Я знаю, как низко ты пал. Тебе незачем скрывать это от меня, потому что я все видела. Я видела это воочию. А это значит, что единственный человек, которого ты пытаешься обмануть, – это ты сам.

– Постой…

– Ты хочешь услышать, что ты говорил мне там, снаружи? Ты правда хочешь это услышать? Ты сказал, что запер Теда и выбросил ключ. Как думаешь, что это значит? Это ты ведь у нас уважаемый литературный критик, это ты ведь написал кучу книг и статей, так как же ты прокомментируешь это заявление? Какой тут символический подтекст?

– Я отказываюсь вести разговор, когда ты в таком состоянии, – сказал Роджер.

– Как знаешь.

В этот раз со сцены убежала я.

Я не ждала, что Роджер вернется в кровать. Я ждала, что услышу, как он пройдет мимо и направится в свой кабинет. Никогда не поздно пойти на поводу у своей одержимости. Однако, через пять минут после того, как я выключила свет, скрипнула дверь. Роджер зашел в комнату и сел на кровать. Я понимала, что он опять пытался что-то мне доказать, и затихший гнев забурлил с новой силой. Я не знала, собирается ли Роджер спать. Я-то уж точно нет, и, держу пари, этого он и добивался.

Спать я не собиралась, но и покидать кровать тоже. Как и Роджер, я могла тихо лежать, подпитываясь гневом. Прелести брака. Знаешь, много лет назад – мне было тогда лет тринадцать – я спросила у родителей, в чем секрет их счастливого брака. Не помню, почему. Кажется, это было как-то связано со школьным проектом. Так вот, я спросила их за ужином. И папа, не мешкая, ответил: «Иду на компромисс, а потом уступаю и делаю так, как говорит твоя мама», – на что мама поджала губы и ответила: «Однако».

Маме потребовалось чуть больше времени на размышления. И потом она сказала: «Мы никогда не ложимся спать, не помирившись. Неважно, сколько потребуется времени; мы не ложимся, пока все не уладим». Папа удивленно хмыкнул и сказал: «Я передумал. Соглашусь с твоей мамой». И пока я лежала рядом с Роджером – либо он провалился в сон, либо развил удивительную способность имитировать храп, – вспоминала эти слова. В самом начале наших отношений мы никогда не засыпали, будучи сердитыми друг на друга. Нет, конечно, бывало, что мы не разговаривали, но обычно это бывало вследствие обсуждения относительности достоинств прозы Нормана Мейлера. Не хочу сказать, что эти дебаты были несущественными, потому что они как раз были; я ненавижу людей, которые говорят: «Да это просто слова, чего расстраиваться?» – но по сравнению с тем, как мы разругались той ночью, обсуждение плюсов и минусов романа «Вечера в древности» казалось легкой беседой. В последние дни, даже если мы ложились в одно и то же время, наш спор все равно продолжался. Тот Самый Спор. Конечно, и мои родители засыпали, разозленные друг на друга, потому что иногда кто-то из них уходил спать на диван, и, честно говоря, я представляла, что это была своеобразная гонка – конечно же, негласная: после очередной сильной ссоры один пытался добраться до дивана раньше другого. Мама дала мне хороший совет, но иногда ему было сложно следовать.

И все же, как бы скверно не ссорились родители, я никогда не чувствовала между ними той пропасти, которая зияла между мной и Роджером. Можно поспорить, что я не могла увидеть эту пропасть, так как была еще ребенком, но мы были очень дружной семьей, и даже после того, как я превратилась в подростка-дьявола, я многое замечала. В любом браке, в любых отношениях наступает момент, когда ты понимаешь, что вы не сможете прийти к согласию по тому или иному вопросу; что вам придется оставить все как есть, что бы это ни было. Но тогда… Я не знала, что я… Что мы будем со всем этим делать.