Дон Карлос. Том 1

Стоило взглянуть, как он радовался своему новому положению, с каким удовольствием рассматривал себя, чтобы тотчас заметить недостаток его ума. Часто даже страшно было слышать его бессмысленный смех и видеть его кривлянье перед зеркалом.

— Я не знаю герцога, — повторил он, — а он меня знает, говорите вы? Да, меня знают многие!

— Светлейший герцог — отец ваш, и ему очень бы хотелось видеть вашу светлость.

Клементо задумался на минуту.

— Мой отец… а дукеза — моя мать, — пробормотал он, — но почему же мать Кондоро я знаю, а отца Кондоро — нет?

— Светлейший герцог живет не в Мадриде.

— А! Так где же он? — спросил с удивлением Клементо.

— Светлейший герцог с нетерпением ждет дукечито, поэтому я осмелился спросить, когда мы будем собираться, — отвечал Рикардо.

На лице Клементо выразилось неудовольствие.

— Собираться? — спросил он. — Мне бы хотелось остаться здесь, мне нравится, как я теперь живу!

— Но светлейший герцог!

— Пусть он сюда приедет! Отчего его здесь нет?

— Он слишком слаб для путешествия, мы должны сами ехать к светлейшему герцогу.

— Только не сегодня, милый Рикардо, только не сегодня, — просил дукечито.

— Ваша светлость говорили это вчера и третьего дня.

— Говорил, Рикардо? Уж я этого не помню теперь!

— Бедный герцог, — прошептал старый дворецкий, грустно глядя на дукечито, жадно допившего шоколад и вылизавшего даже блюдечко. — С позволения вашей светлости, — остановил его старик, — этого не надо делать, лучше я велю подать вам еще чашку, но с блюдечка не годится…

— Еще чашку! — вскричал обрадованный Клементо. — Отлично, милый Рикардо, принесите мне еще чашку! Я прежде никогда не пил шоколада, я пил только воду из колодца.

Дворецкий позвонил и велел вошедшему слуге принести еще чашку, а сам между тем обдумывал, как бы ему уговорить дукечито поскорее уехать из Мадрида.

Пока Клементо жадно пил принесенный шоколад, Рикардо начал так:

— Вот уж у светлейшего герцога, вашего отца, будет вдоволь шоколада и разных сластей!

Дукечито поднял голову.

— Что же еще такое у него есть? — спросил он.

— Все, что вам так нравится есть и пить, ваша светлость, — и прекрасное пухеро, и конфеты из апельсинов, и вино!

— И вино?

— Какое только пожелаете, ваша светлость!

— Ну, так мы лучше отправимся туда, — решил Клементо.

— Значит, завтра можно, не правда ли?

— Да, завтра, Рикардо! Только мне кажется, я не смогу идти так далеко, у меня разболятся ноги, — сказал дукечито, вообразивший, что они пойдут пешком.

— Но мы ведь поедем по железкой дороге, — объяснил Рикардо.

— Я еще никогда не ездил в этих летящих вагонах!

— Но так удобнее и быстрее ехать, ваша светлость!

— Я боюсь, милый Рикардо!

Новое препятствие. Клементо не хотел ехать по железной дороге, а ехать на лошадях было гораздо дольше.

— Все ездят так, ваша светлость, и не боятся, — успокаивал Рикардо, — и вам понравится, когда вы попробуете.

— И не говорите об этом, мне страшно подумать, — говорил Клементо с невыразимым страхом на лице, — я хотел однажды посмотреть на эти вагоны, да пришлось скорей убежать — не могу их видеть!

— Но я буду с вами, ваша светлость, попробуйте!

— Ах, не говорите об этом, милый Рикардо! — просил Клементо, и лицо его исказилось от страха.

— Святой Антонио, — шептал старик, — что я теперь буду делать?

— Доставьте-ка мне лучше удовольствие, Рикардо, — сказал снова просиявший Клементо, подходя к нему.

— Что прикажете, ваша светлость?

— Вы взяли у меня мою арфу — отдайте мне ее, мою старую, милую арфу!

— Она была расстроена, ваша светлость, — отвечал Рикардо и прибавил, принеся ему из другой комнаты прекрасную, новую: —Вот эта лучше!

— О, нет, не эту!

— Но эта лучше, ваша светлость!

— Дайте мне мою старую, я не хочу новую! — кричал Клементо, отворачиваясь от красивого инструмента в богатой золоченой отделке.

Рикардо покачал головой и принес старую арфу.

— О, благодарю вас, добрый Рикардо! — вскричал Клементо, засмеявшись и радостно захлопав в ладоши.

Он схватил грязную, расстроенную арфу, в которой недоставало половины струн, осмотрел ее со всех сторон и, забившись в угол прекрасно убранной комнаты, принялся сначала тихо трогать струны, потом громче и громче бить по ним.

Рикардо стоял поодаль, смотрел и слушал — грусть и сожаление выразились на морщинистом лице старого слуги. Так вот он, дукечито, наследник миллионов, надежда и последняя отрада больного старого герцога! А дукечито и не знал, и не понял бы того, что чувствовал Рикардо. Сидя в углу со своей ободранной арфой, он вспоминал о старой жизни, которая, несмотря на все ее лишения, была мила ему. Хотя теперь у него было все, чего бы он ни пожелал, его опять тянуло на улицу, потому что эта перемена не давала ему истинного удовольствия, он почти не понимал ее!

Старый Рикардо с тайной грустью думал о герцоге. Его потерянный сын найден, но в каком виде!

Горькие думы дворецкого были прерваны стуком в дверь. Он отворил.