Донал Грант

— Так — то оно так. Но вы сами понимаете, насколько серьёзны ваши обвинения?

— Как не понять. Только даже если всё это правда, кричать я об этом не собираюсь…

— Тут вы совершенно правы. Добра от этого не будет.

— Да уж, добра тут вообще ждать не приходится, хоть молчи, хоть говори… Я ведь сейчас как раз иду к молодому графу. Пусть объяснит, как он намеревается поступить с Эппи! И коли задумал что неладное, я ему покажу, где раки зимуют! Лучше уж пусть меня повесят, чем ей, бедняжке, позор на всю жизнь! Я уж сказал, что между нами ничего и быть больше не может, но вот шею его светлости я бы свернул с превеликим удовольствием. Это ведь всё равно, что акулу убить!

— А зачем вы всё это мне рассказываете? — спросил Донал.

— Затем, чтобы вы мне подсказали, где искать молодого графа.

— А вы потом свернули ему шею?.. Но ведь тогда я тоже стал бы соучастником в убийстве!

— Что же вы, хотите, чтобы я ничего не делал и смотрел, как Эппи сама себя губит? — презрительно произнёс рыбак.

— Ничего подобного. Я бы и сам непременно что — нибудь сделал. Причём ради любой девушки — и уж тем более ради внучки моих лучших друзей.

— Неужели вы мне откажете, сэр?

— Я непременно вам помогу, но не стану делать того, о чём вы просите. Позвольте мне подумать. Я обещаю, что обязательно что — нибудь сделаю, только сразу не могу сказать, что именно. Отправляйтесь — ка вы лучше домой, а завтра я приду к вам сам.

— Нет, так не пойдёт, — с упрямой яростью проговорил рыбак. — У меня сердце из груди выпрыгнет, если я чего — нибудь да не сделаю. И сегодня же вечером! Не могу больше оставаться в этом аду. Как подумаю, что этот негодяй опутывает мою Эппи своими лживыми обещаниями, так и жить не хочется! У меня аж вся голова горит, а в глазах даже океан как кровью покрылся!

— Если сегодня вечером вы появитесь в замке, я даю честное слово, что попрошу поймать вас и связать. Вы мне слишком нравитесь, чтобы я позволил вам болтаться на виселице. Отправляйтесь домой и предоставьте всё дело мне. Я сделаю всё, что могу, и обо всём вам расскажу. Если я смогу её спасти, то непременно спасу. Что вы, Стивен! Неужели вы хотите, чтобы против вас восстал Сам Бог?

— А мне думается, что Он — то как раз и будет на стороне справедливости!

— Так оно и есть. Только ещё Он сказал: «Мне отмщение, Я воздам!» Он — то знает: уж что — что, а месть нам доверять нельзя! Потому и не хочет, чтобы мы вмешивались. Ведь Ему больше вас хочется, чтобы с Эппи поступили по справедливости. Поверьте мне, я сделаю всё что смогу!

Какое — то время они продолжали идти в подавленном молчании. Вдруг молодой рыбак вытащил руку из кармана, порывисто сжал ладонь Донала и, должно быть, немного успокоился, почувствовав в ответном рукопожатии настоящую мужскую силу. Затем он повернулся и, не сказав ни слова, пошёл назад.

А Донал начал думать. Да, дельце не из приятных! Что же делать? Что предпринять? Немного зная молодого графа, Донал не мог поверить, что тот намеренно собирается обмануть девушку. Правда, он вполне может слегка поразвлечься себе в угоду, и ему вряд ли придёт в голову, что с его стороны нехорошо и некрасиво проявлять к служанке праздную фамильярность.

Нет, если во всём этом есть хоть малейшая доля правды, их близость надо немедленно прекратить. Но, может быть, всё это — распалённое воображение праведной ревности, воспылавшей из — за того, что последнее время девушка вела себя не так, как должно? Или это вовсе не граф, а кто — то другой? В то же самое время, Донал вполне мог предположить, что лорд Форг, только что вернувшийся из колледжа и очутившийся в почти полном одиночестве, без привычного общества, не обладающий особой любовью к чтению и практически лишённый развлечений, из одной только скуки почувствовал влечение к хорошенькому личику и приятной фигурке Эппи, а потом, почувствовав в ответ её полубессознательное, инстинктивное кокетство, увлёкся ею ещё больше.

Донал понимал, что и говорить, и молчать одинаково опасно. Если для ревности нет никаких причин, само предположение о возможности чувств со стороны графа может оскорбить Эппи — или, ещё хуже, пробудит в ней тот самый интерес, который надо бы как можно скорее загасить! В любом случае, надо на что — то решиться! Он только что прочёл у Филиппа Сиднея, что «человеку, мечтающему предотвратить все возражения и препятствия в великом деле, лучше сразу лечь ничком и ничего не делать». Вот только что предпринять?