Читаем Донор полностью

  - Варенье, Кать, варенье в шкафу, если хочешь, возьми. - Вещала бабуля из комнаты. Я потянулась к верхним дверцам шкафа, и достала банку вишневого варенья. В конце концов, с батоном - чем не блинчики. Вишни у нас всегда было завались, как и яблок, и груш. Даже когда бабуля хворала, варенье все равно делалось исправно: тогда она руководила мною, сидя у окна в кресле. Каждое лето у нас были недели вишневого, яблочного и грушевого варенья. А еще были дни лазанья по деревьям, но сбор никогда не утомлял меня в отличие от варева на кухне, в жаре с кучей пара и банок. Мне нравилось забраться на верхушку дерева и раскачиваться на ней вместе с ведром под порывами ветра. Такие вещи напоминали о детстве, о чем-то незапятнанно счастливом с кучей надежд и ожиданий, которые теперь сменились постылой однообразной работой в офисе с начальницей-дурой и злыми тетками вокруг. Но нам с бабулей надо было как-то жить, и дом содержать в порядке, и Тараса Григорьича худо-бедно кормить, так что выбора у меня не оставалось.

  Иногда бабушка в перерывах между сериалами начинала сетовать на то, что я до сих пор сама. Заводила старую песню, что пора мне найти парня, отправиться в кино или театр, - кто знает, почему она считала, что именно там нужно знакомиться, мне так и не удалось понять - завести семью, нарожать детей. И чтоб дом наш наполнился жизнью, потому что ей уж недолго осталось, и порадоваться бы за меня на старости. Да и на кого она меня может оставить - в этот момент бабуля обычно с укоризной смотрела на Григорьича, и тот смущенно удалялся, не выдержав ответственности.

  Но я знала, что мне лучше просто подождать, не переча ей, пока начнется следующий сериал и бабушке вновь будет не до меня за картонными персонажами и сюжетами. Тоскливей всего мне становилось тогда, когда она пыталась учить меня жизни, приводя в пример Марию Хуаниту или дона Карлоса из очередной мыльной оперы. Невозможно было объяснить ей, что мы живем не в Мексике, да и в самой этой прекрасной стране в реальной жизни нет ничего общего с тем, что на экране. Я не пойду работать служанкой к богатому одинокому красивому хозяину, и он не влюбится в меня до беспамятства, и его мать не окажется и моей матерью, или сестрой моего давно почившего отца. Я уже работала на стерву, с которой меня, слава богу, не связывали никакие родственные узы.

  - Что ты все дома и дома сидишь, - произнесла бабуля, когда я уселась рядом с ней в кресло с банкой варенья смотреть новости. - Прям как старуха какая. Это мне уже некуда больше пойти, а тебе-то.

  - Ба, уже поздно для кино или театра, - буднично произнесла я, ныряя ложкой в банку и доставая ягоды со дна.

  - Поздно, - хмыкнула бабуля, - а раньше-то о чем думала? Что сидишь тут сиднем. Мы с Григорьичем и сами тут справимся, а тебе надо о будующем думать.

  Я не знала, откуда у нее взялась эта смешная манера говорить 'будующее', может, по аналогии со словом 'следующее', но когда-то в детстве я говорила его также, в точности уверенная, что так правильно, пока дети в классе не посмеялись надо мной. С тех пор я на всю жизнь запомнила, как правильно его произносить и всегда говорила верно, но бабулю не поправляла: мне казалось, что если она начнет говорить его иначе, то в ней что-то неуловимо разрушится. Потому теперь я лишь тепло улыбалась, когда она в очередной раз произносила это слово.

  - А где это Григорьич? - тем временем вопрошала бабуля, вертя головой в разных направлениях.

  - Гуляет, - со вздохом произнесла я, вновь подумав о навеки потерянных блинчиках.

  - Вот видишь, - сказала бабуля, словно это был последний железный довод в ее теории.

  - Если б я брала пример с Тараса нашего Григорьича, - осторожно произнесла я, - то правнуки у тебя точно появились бы, бабуля, чего не могу сказать обо всем остальном.

  - Э-эй, - взмахнула рукой бабушка, качая головой, - лишь бы вот это говорить всякие глупости. Смотри-ка, - подслеповато прищурилась в экран, - и что это Тимохин делает, ай-яй-яй, что творят, что творят, - и ее рука потянулась к столику в поисках очков. Я бесшумно поднялась и положила их в ее пальцы. Бабуля даже не заметила - она уже вся была снова в телевизоре. Политику она любила почти также сильно, как и сериалы. Я тихо ушла с полупустой банкой, потому что после рабочего дня у меня обычно не было никаких сил сопереживать каким-то дебатам в телевизоре, лучше уж мерный стук часов на кухне.

  В окне показалась осторожная морда Тараса Григорьевича, и, не заметив признаков разъяренности на моем лице, он тихо скользнул в кухню, а затем, аккуратно приблизившись, потерся головой о ногу.

  - Не-а, - произнесла я, не реагируя на него, - ничего не получишь. Хватит с тебя блинов.

  Но кот продолжал урчать, ходить и тереться - он был куда терпеливее меня и, когда нужно, умел засовывать свою гордость куда подальше.

***
Перейти на страницу:

Похожие книги