Допустимые потери

— Полагаю, миссис Деймон, вам следует немного отдохнуть, — сказал он. — Иначе может получиться так, что нам придется заняться и вами. Изматывая себя подобным образом, вы не принесете супругу ни малейшей пользы.

— Кровотечение продолжается? — спросила Шейла, не обращая внимания на слова медика.

— Боюсь, что да.

— Вы не собираетесь сделать ему ангиограмму?

Доктор Зинфандель подозрительно на нее посмотрел и спросил:

— Что вам известно об ангиограммах, миссис Деймон?

— Ничего.

— Вы консультировались с другими докторами? — В его голосе прозвучало осуждение.

— Я должна делать это. Я обратилась бы к тысяче врачей, если бы думала, что кто-то из них сможет спасти жизнь моему мужу.

— Если хотите знать, — сказал доктор Зинфандель, не стараясь казаться вежливым, — то мы как раз этим утром решили сделать ему ангиограмму. — Затем, перейдя на более сердечный тон, он заговорил нравоучительно, совсем в духе воспитателя детского сада: — Ангиограмма — процедура, в ходе которой в паховую артерию вводится полая игла, а через нее катетер. Когда катетер оказывается в области, вызывающей подозрение, туда вводится контрастное вещество — что-то вроде красителя, если угодно. Когда контрастная субстанция поступает в подозрительную область, проводится рентгеновское исследование и, если повезет, определяется точка разрыва. После этого в артерию под давлением через катетер вводятся крошечные желатиновые капсулы — одна, две, три, четыре, в зависимости от тяжести случая. Если повезет, то капсулы запечатывают разрыв. Никаких гарантий на успех. Даже если кровотечение сразу прекращается, то приходится выжидать еще несколько дней, чтобы проверить, удалось ли окончательно его купировать или нет. Вам все ясно, миссис Деймон?

— Благодарю. Поняла.

— Я не принадлежу к той категории врачей, — гордо заявил Зинфандель, — которые любят мистифицировать пациентов или их близких. Предпочитаю представлять все в реальном свете, каким бы драматичным это ни казалось.

— Поверьте, я высоко это оценила, — пробормотала Шейла.

— Я сообщу вам о результатах, как только сам их узнаю. Тем временем умоляю — примите мой совет и немного отдохните.

— Еще раз большое спасибо, — откликнулась Шейла.

Доктор быстро вышел из комнаты и вприпрыжку помчался по больничному коридору, как будто считал, что только на такой скорости способен обогнать смерть, слоняющуюся по бесконечно большой территории, вверенной его попечительству.

— Задница он ослиная, если хочешь знать мое мнение, — сказал Оливер. — Но врач, судя по всему, классный.

— Да, — согласилась Шейла. — Жаль только, что оперировал не он, а тот, другой.

Теперь Деймон находился в каменной комнате с низким сводчатым потолком. Комната располагалась на последнем этаже здания. Он понимал, что его поместили в специальную палату. С того места, где он лежал, можно было увидеть ярко освещенное помещение, где, судя по всему, веселились на вечеринке медсестры и их приятели. Участники веселья пили, ели и оживленно болтали. Из нескольких кассетных магнитофонов доносилось монотонное звучание похоронной музыки. Какой-то молоденький врач из числа гостей сказал: «Это — подлинный шедевр. Я приобрел его сегодня. Мелодия написана к похоронам принца Альберта Бельгийского. Мне пришлось отдать двести баксов, но запись того стоит».

Деймон сказал Шейле, или ему показалось, что он это сказал:

— Попроси их заткнуть эту проклятую музыку.

Шейла витала над ним, то появляясь перед глазами, то исчезая из его сознания вовсе.

В одной комнате с ним лежал какой-то старец. Мускулистый молодой негр, похожий в своей майке-безрукавке на боксера, злобно колотил кулаками по животу и груди старика. Деймон понимал, что от подобного обхождения старец должен умереть. И старик вскоре действительно умер. Знал Деймон и то, что должно было произойти после этого. Однако его руки были накрепко привязаны к кровати, и он ничего не мог предпринять. Труп старика увезли, и негр, развернувшись к Деймону, стал яростно избивать его. Мускулистые руки работали, словно два громадных рычага. Время от времени негр прекращал избиение и почему-то принимался брить Деймона с помощью старинной опасной бритвы. Сделав движение бритвой, он наклеивал на щеку Деймона полоску пластыря и с помощью шариковой ручки записывал на нем день и час. После этого негр опять принимался избивать его. Деймон не мог даже кричать, бесстрастно принимая мысль о том, что черный должен его прикончить.

Но из ярко освещенной комнаты раздался взрыв смеха, и кто-то произнес:

— Мы опаздываем на вечеринку. Оставь его на завтра.

Его повезли — он не мог сказать куда, — и все ушли, весело болтая. Деймон остался один. Ему в глаза, причиняя сильную боль, били яркие лучи света.

Над ним снова проплыла Шейла.

— Ты должна забрать меня отсюда, — сказал он, каким-то образом понимая, что с его губ не слетело ни единого слова.

— Дорогой, — как ему показалось, произнесла Шейла, — люди платят большие деньги за то, чтобы умереть в этой палате.