Дорога в Омаху

– Думаю, что да. Это сразу же становится ясно, как только ты начинаешь нервничать, Вольфи. А кстати, что волнует тебя, малыш?

– Зря вы все это, Сайрус! Просто я размышляю о нашей работенке, этой «халтуре»!

– Сейчас мы и приступим к делу, можешь прозакладывать свой зад! Вижу, какую ты состроил рожу. Явно беспокоишься! Пойми, мы должны кое-что узнать о своем партнере. Чуть больше того, что услышали от тебя… Ведь может случиться так, что от твоих действий будет зависеть наша жизнь. Это-то тебе ясно, Вольфи? Расскажи нам, как умудрился ты, такой славный паренек, выучить немецкий? Уж не в процессе ли своих подпольных исследований?

– Вы угадали! – ответил Вольфганг, и на устах его застыла вымученная улыбка. – Меня готовили для заброски в такие города, как Берлин и Мюнхен, где я должен был выявлять этих вшивых комми. Но знаете, что обнаружил я там?

– Пока нет, майн кляйнер.[136]

– Я осознал, что наше вечно хнычущее правительство смотрит на этот вопрос несколько иначе, чем я. Что ему это все до лампочки!

– По-твоему, ему плевать на то, что эти коммунистические ублюдки бродят в Берлине вокруг Бранденбургских ворот по улице Унтер-ден-Линден?

– Вот именно, оно начхать хотело на это, говорю вам!

– Sie sprechen nicht sehr gut Deutsch.[137]

– Я не настолько владею немецким, чтобы схватывать быстро, Сайрус, но я понял, куда клоните вы.

– Еще бы! Видимо, ваши познания в области этого языка ограничиваются в основном несколькими ключевыми словами и фразами…

Огромный чернокожий выбросил внезапно свою руку в приветственном жесте:

– Хайль Гитлер!

– Зиг хайль! – ответствовал Вольфганг.

Рев его прозвучал так громко, что кое-кто из только что прибывших в аэропорт Лоуган повернули головы в сторону троицы, чтобы тут же, мгновенно сориентировавшись, ретироваться.

– Мы не в той части города, Вольфи! Это Бранденбургские ворота по ту сторону стены, которую ныне снесли. Все они там были комми.

Потянув ничего не понимающего Хитлаха в тень колонны, Сайрус Эм одним ударом поверг неонациста в бессознательное состояние.

– Чего ради, черт возьми, ты сделал это? – закричал недоуменно цыган в синем кушаке, вслед за своим товарищем по заключению укрываясь в тени.

– Я за версту чую этих ублюдков, – отозвался чернокожий химик и, прислонив неподвижную фигуру Вольфганга к бетонному столбу, выдернул резко из правой руки нациста чемоданчик. – Вывали его содержимое на землю.

Роман Зет произвел указанное действие, и их взору предстала обложка «Майн кампф», кроваво-красная, словно диадема в рубинах.

– Парень не тот! – сказал цыган, наклоняясь и поднимая книгу. – Что нам делать, Сайрус?

– Я слышал вчера кое-что по моему радиоприемнику в камере и был поражен. Верь – не верь, а это произошло здесь, в Бостоне.

* * *

«Бостон глоб»

Обнаженный американский нацист обнаружен на ступеньках полицейского участка с книгой «Майн кампф» на груди.

* * *

«Бостон, 26 августа. Вчера в 8.10 вечера двое граждан приволокли к полицейскому в участок на Кембридж-стрит обнаженного мужчину со ртом, залепленным широкой клейкой лентой – такой же, какой был прикручен к его груди экземпляр книги „Майн кампф“. То, что неизвестные оставили на ступеньках указанного учреждения свою жертву, сочтено довольно странным для преступников поступком. Семеро свидетелей, находившихся в то время поблизости и отказавшихся назвать свои имена, сообщили, что видели, как какое-то такси вывернуло на обочину, некто в огненного цвета блузе и высокий чернокожий вытащили из машины чье-то неподвижное тело и, донеся до участка, положили его на ступеньки, после чего вернулись в легковушку и скрылись. Личность пострадавшего установлена. Им оказался Вольфганг А. Хитлах, разыскиваемый полицией американский нацист, чье настоящее имя Билли-Боб Бэйю, а место рождения – приход Серендипити, штат Луизиана. За ним замечена склонность к насилию. Власти озадачены тем обстоятельством, что мистер Хитлах, как и четверо нагих мужчин, обнаруженных на крыше отеля „Ритц-Карлтон“ два дня назад, утверждает, будто он обладает неприкосновенностью, поскольку участвует в сверхсекретной правительственной операции. Офицер службы информации Федерального бюро расследований, отрицая какую бы то ни было причастность его ведомства ко всему этому, сделал следующее заявление: „Мы ни под каким видом не позволяем своим агентам снимать даже свои галстуки, не говоря уже обо всем прочем“.