Дорогая жизнь (ЛП)

— Хорошо, — он сжимает мою руку. — Будет предсезонная игра. Хотела бы ты прилететь и посмотреть? Я могу достать тебе хорошие билеты, — он шевелит бровями. — Для меня бы много значило твое присутствие, учитывая всю хрень с Ребеккой.

Игра. Последний раз я ходила на бейсбольный матч с Эриком. Пиво, крендели, песни на бейсбольном поле, это было одно из наших любимых занятий. Смогу ли я пойти на игру без него?

— Холлин, ты это сделаешь?

Вырывая меня из воспоминаний, я вытираю слезы.

— Извини, спортивные игры — это то, что мы с ним любили. Больше я их не посещала.

— О, я не знал, — он останавливается, а затем говорит: — Я знаю, что это будет нелегко, но, возможно, ты могла бы использовать главу из «Дорогой жизни». Встретиться со своими страхами. Прыгни, Холлин. Еще один шаг к доказательству твоего существования.

Вот опять это слово страх. Он всегда мешает нашей жизни, ставит нас в тупик, пока мы не сумеем, наконец, пройти и одержать победу. Возможно, именно сейчас самое время.

Глубоко вздохнув, мой желудок делает нервное сальто, когда я говорю:

— Ладно, я это сделаю.

Немного потрясенный, Джейс садится.

— Да? Серьезно? — я киваю головой, слабо улыбаясь. — Ну, черт, детка. Я этого не ожидал, — он посмеивается. — Черт, я горжусь тобой.

Я горжусь тобой.

Три маленьких слова от сильного и любящего человека так много значат. Моя нервозность уходит, благодаря этим трем маленьким словам.

Он гордится мной. Черт, да и я горжусь собой.

Пожалуйста, Господи, позволь мне справиться с этим. Я так сильно хочу воспользоваться этой возможностью.

Ближе на еще один шаг.

Дейзи

— Расскажи о своем детстве, — говорю я, поглаживая живот Картера. Моя голова опирается на его плечо, его рука обернута вокруг меня, а другая покоится на моем бедре. Такие близкие объятия. Мы обнаженные и обнимаемся. Я люблю это.

— Нет, ты не хочешь этого слышать, — он пальцем гладит мою кожу.

— Если бы не хотела, то не спрашивала. Давай, я хочу узнать о тебе больше.

После долгого вздоха он говорит:

— Снежинка, нечего рассказывать. Мои родители умерли от передозировки. Не самый лучший пример, и так как дядя Чак был единственным живым родственником, он стал моим опекуном. Он не скрывал свою ненависть к этой ситуации, из-за чего жизнь становилась хуже. Мы либо часто ссорились, либо не разговаривали друг с другом. Я получил аттестат, а затем отправился в кулинарную школу. К сожалению, я был зависим от него, у меня не было средств оплатить ее, и именно поэтому я обязан ему сейчас. Ты с настоящим долбаным победителем, Снежинка.

Я могу быть наивной, но я вижу в его речи сарказм.

— Почему ты так строго относишься к себе? Ты так много можешь сделать для себя.

— Да, — он раздраженно смеется. — Так что? Что я могу сделать для себя?

— Ну, у тебя есть свое место. Ты знаешь, что правильно, а что нет. Ты защитник, хотя у тебя и не было хороших родителей, чтобы научить этому. У тебя есть стремления и мечты. Ты знаешь, кем хочешь быть. Это все очень важно.

— Ты так просто видишь хорошее. Ты когда-нибудь замечала плохое?

— Нет, — признаю я. — Живя с бабушкой в нашем собственном маленьком мире, я была защищена не только от внешнего мира, но и от всего плохого. Я провела почти всю жизнь, не зная ничего, кроме счастья. Но потом у моей бабушки случился инсульт, и все изменилось. Я сняла розовые очки и увидела мир таким, какой он есть беспокойное общество, в котором есть правильное и неправильное. Я просто выбрала замечать больше положительного, а не наоборот.

— Девушка, у которой стакан наполовину полный.

Я целую его грудь.

— Я просто благодарна, что есть стакан, которым могу воспользоваться.

— Оптимистка по жизни. Слишком плохо, что ты с пессимистом.

— Это хороший баланс, — вспоминая то, что он сказал о своем дяде, я спрашиваю:

— Тебе нравится «Дорогая жизнь»?

Я слышу его тихий смех.

— Разве похоже, что мне нравится? Я это делаю не из-за желания, а потому что должен.

— Так если ты там, почему бы не воспользоваться этим?

— Потому что я не такой человек. Не тот, кто молча следует указаниям, и никогда таким не был. Кроме кулинарной школы. Меня бесит все, что касается программы. Говорить о чувствах, записывать все это дерьмо, показывать грязное белье. Я ненавижу каждую часть. Я очень закрытый человек. У меня не было легкой жизни. У меня много потрясений и глубоких шрамов, поэтому мне тяжело смотреть на жизнь, как ты. В ней было слишком много плохого.

— Ты никогда не узнаешь, пока не попытаешься, — предлагаю я, желая, чтобы Картер мог что-то извлечь из программы.

Он сжимает меня, целуя в макушку.

— Знаю, Дейзи. Я должен бороться всю свою жизнь, ничего не дается легко и, к сожалению, ни одна программа не поможет.

Мое сердце болит за него, зная, что он изо дня в день борется. Зная, что независимо от того, что он делает, у него нет никого, кто бы поддержал. Человек, который должен был показать ему любовь и поддержку, заставлял его почувствовать себя обузой в таком раннем возрасте. Это просто убивает меня.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — говорит он.

— О чем ты хочешь поговорить?