Дуракам всегда везёт

– Да у меня и не было печали никогда, – Володя задумался. – Вся жизнь так и шла до сегодняшнего дня. Я привык уже к своим обломам да к тому, что я постоянно всё подряд теряю, забываю, что все ко мне вяжутся, грабят и бьют. Мне ещё в Новосибирске, где родился и жил до Алма-Аты, одна моя родственница сказала, что я ошибка природы, козёл отпущения и человек-жертва. Уникум. Судьба, говорит, это моя. Пытайся, сказала, изменить её, конечно. Но это ещё никому не удавалось. Проживёшь своё так, как тебе ещё до рождения назначено свыше. Вот и пытаюсь изменить. Но, чёрт, живу точно по судьбе всё равно. А в остальном-то всё у меня замечательно. И этого остального куда больше, чем печалей всяких. Работа хорошая, зарплата с высокими гонорарами. На работе уважают. Пишу, говорят, очень неплохо. Одеваюсь прилично. В театры хожу. Пою в хоре Дома офицеров. Тенор. Второй голос. В шахматный клуб записался пару лет назад. Так сразу третье место по области в прошлом году занял. А что со мной случается совсем непотребное, значит, так надо по судьбе. Это вроде бы как такая мне компенсация за то, что я талантливый во всём. Пою здорово. Все хвалят. Первый разряд по шахматам уже. Статьи мои почти все на доску лучших вешает редакторша. Зовут в кино сниматься на Казахфильм. Старика-сторожа играть в детективе. Там его грабители убивают. Так я не решил ещё. Соглашусь, наверное. Артистом сработать – тоже талант мой общий поможет. Нет, живу я хорошо. Даже жениться не хочу, чтобы своих бед с супругой не делить, не грузить её переживаниями. Побьют меня снова или вообще прикончат. А сам я спокойно к моей судьбе отношусь. Не сам же её придумал. Всевышний дал, хоть я в него и не верю. Кстати, ты жену когда из гостиницы заберёшь?

– Да у нас ещё за три дня вперёд проплачено. Пусть пока там побудет.

– Так она тебя потеряет же. По моргам станет искать. Или в милиции.

– А я ей сейчас позвоню на работу, – оживился Дима. – Будку телефонную видел возле магазина.

И он ушел, перебирая в кармане мелочь. Вернулся минут через двадцать с бутылкой водки и пачкой «казахстанских». Самых вкусных сигарет.

Выпили, позвали хозяйку. Тётя Валя от ста граммов не отказалась, но умный совет всё-таки вложила обоим в уши.

– Вы, ребятки, после бутылки не ходите никуда. У нас район аховый. Одни бандюганы по вечерам шлындят по улицам. Володя знает.

– Со мной пойдет, так бояться нечего, – поднялся Кушаков и согнул руку в локте. Он сам был почти двухметровый, весил явно больше ста килограммов и лицо у него было суровое, почти хищное.

Хозяйка подошла, потрогала бицепс Дмитрия и глаза закатила.

– Металл! Бетон! А ну-ка, перенеси во дворе бревно от завалинки да в самый конец двора. Чтобы под ногами не мельтешило. Сколько дружков к Володьке ходило – даже вдвоём не могли утащить.

Дима Кушаков поднял бревно с конца и переместил руки к центру тяжести. Поднял, взял его под мышку и как хворостинку быстро перенёс к заднему забору.

– Вот с ним ты точно можешь не расставаться и ходить где попало, – радостно засмеялась тётя Валя и ушла в дом. Володя тоже сбегал в комнату. Принёс бутылку, стаканы и огурцы в тарелке. Сидели допоздна и так подружились, что к полуночи уже и побратались. Дима достал из воротника пиджака булавку с белой шишечкой, проткнул себе палец, потом и Вова проколол свой безымянный, выдавили по капле оба и приложили окровавленные кончики друг к другу. Обнялись.

– Всё. Братья до смерти, – сказал Кушаков.

– Так и будет, – подтвердил Володя.

Прошло два года с того вечера. Дима и Шепелев не разлучались вообще, во все командировки вместе ездили и подписывали статьи двумя фамилиями. Только ночью Дима шел к Рае, а Вова спал вольготно в холостяцкой кровати. За годы эти Шепелева никто пальцем не тронул, всё что он забывал взять, прихватывал Дима. Он же почти всегда находил то, что потерял Шепелев в пределах двора, в Доме редакций, на улице, если они не слишком далеко ушли и Володя обнаруживал потерю раньше, чем её находили прохожие. Кушаков и на хор с ним ходил, и в клуб шахматный, даже в библиотеку, куда самостоятельно не заглядывал никогда и даже не знал, где какая находится. Он и без книжек был умный. Все так и говорили. Ну, ещё в театр ходили втроём. Раю брали с собой. Записались в стрелковый клуб «Динамо», где выяснилось, что и к снайперской стрельбе у Володи Шепелева тоже талант. Тренер даже в сборную общества его записал.

Кушаков как друг и брат не имел минусов. Вове так казалось, что у него их не было. Кроме, разве что, одного. К силе физической не припасла судьба ему силы духа. И всё это было видно по одному единственному недостатку, который в сорок два победил нокаутом сразу все Димкины достоинства. Он не мог бросить пить и накачивал себя водкой с каждым годом всё злей и яростней. Тётя Валя водила его не раз к колдунье Розе. Рая возила мужа в больницу и ему зашили под лопатку спасительную «торпеду».

– Каплю в рот и сразу в гроб, – сказал на прощанье доктор.