Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

Отдохнув несколько часов, мы вновь стали внимательно слушать передачи с борта «Аполлона» и узнали, что они, как и мы, со всем справились. Вэнс «Ваня» Бранд сумел демонтировать стыковочный агрегат, и у Дика получилось войти в переходный модуль, чтобы убедиться, что все в нем работает как надо.

Утром 17 июля пришло время сближаться. До этого «Аполлон» обращался вокруг Земли по более высокой орбите, чем мы. Мы слышали голоса его экипажа в наушниках, но не видели сам корабль. Понизив апогей и таким образом увеличив скорость, «Аполлон» пошел на сближение с нами.

Когда, двигаясь по орбите, оба корабля находились над Европой, я сумел разглядеть в иллюминаторе со своей стороны вспышку опознавательного маячка на американском корабле. Там он и оказался, прямо перед нами. Сначала, с расстояния около 25 километров, он смотрелся как яркая звезда. Потом он подошел ближе, и я отчетливо разглядел его серебристые очертания.

– Аполлон, это Союз. Как слышите меня? – радировал я, услышав, как Дик Слейтон по-русски желает нам доброго утра.

– Алексей, – сказал Дик. – Слышу тебя отлично. Слышите нас?

– Слышу тебя хорошо и четко, – ответил я.

Последовала серия маневров, корабли стали сходиться все ближе и ближе, и, хотя все происходило на скорости свыше 30 000 километров в час, выглядел наш совместный полет как грациозный танец небесного балета. Когда расстояние между кораблями сократилось до считаных метров, в одном из окошек «Аполлона» я разглядел лицо. Оттуда нам улыбался Том.

Через 52 часа после запуска с комплекса на Байконуре Хьюстон и Москва разрешили нам сойтись до контакта. Новый андрогинный стыковочный механизм, специально спроектированный, чтобы позволить «Союзу» и «Аполлону» состыковаться, мягко сработал, соединяя корабли.

– Есть захват, – доложил Том.

– Союз и Аполлон пожали руки! – ответил я.

До возможности открыть люки переходного модуля и увидеть друг друга лицом к лицу оставалось еще несколько часов. Сначала надо было уравнять разницу в атмосферном давлении между двумя кораблями, чтобы подготовить их к переходу членов экипажа. Мы уже какое-то время плавно понижали давление воздуха на борту «Союза». Теперь американскому экипажу требовалось увеличить давление внутри их переходного модуля, добавляя азот к чисто кислородной атмосфере.

В это время мы получили поздравление от Политбюро ЦК КПСС. Это уже второй раз, когда Леонид Брежнев обращался ко мне, когда я находился на околоземной орбите. В этот раз я лучше подготовился к разговору из космоса с Генеральным секретарем партии. Теперь я не выходил в открытый космос, а относительно комфортно расположился внутри космического корабля.

– Весь мир с пристальным вниманием и восхищением следит за вашей совместной работой, – сказал Брежнев. – Разрядка напряженности, позитивные сдвиги в советско-американских отношениях создали условия для проведения первого международного космического полета.

После этого он выразил надежду, что сотрудничество двух стран продолжится и после нашего возвращения на Землю. Именно в это я сам искренне верил и на это надеялся.

Когда давление в обоих кораблях уравнялось, мы смогли открыть люки, разделявшие внутренние пространства «Союза» и «Аполлона». Сначала я открыл люк со стороны «Союза» и протиснулся сквозь путаницу шлангов и кабелей систем жизнеобеспечения в стыковочный модуль. Затем, на глазах миллионов телезрителей по всему миру, открылся люк «Аполлона», и впервые советский космонавт и американский астронавт повстречались в космосе лицом к лицу. Том широко мне улыбнулся.

– Очень, очень счастлив видеть тебя, – сказал я ему, протянув руку. Ухватив Тома, я потянул его через линию, разделявшую два наших корабля, чтобы как следует обнять, по-настоящему, крепко!

– Товарищ! – сказал по-русски Том, ухватив меня за руки.

В эту секунду я почувствовал: все, через что я прошел за время службы космонавтом, – все разочарования и трудные годы – стоили того, чтобы прийти к этому. Наступила самая главная минута нашей экспедиции. Мало что в моей жизни до и после могло сравниться с душевным ликованием того мига.

Том проплыл в «Союз», за ним Дик Слейтон и ненадолго – Вэнс Бранд. Каждое перемещение и обмен предметами мы расписывали и тренировали заранее. Если не считать нескольких сюрпризов, которые запланировал я.

Том и Дик парили рядом с металлическим столом в нашей кабине и внимательно слушали в наушниках поздравление от президента США Джеральда Форда. Оно не должно было продлиться долго, но обернулось чередой вопросов, которые американский президент задал нам всем по очереди.

– Вкусная ли еда в космосе? – спрашивал он Кубасова.

Мой напарник ответил, что на борту нет пива и морепродуктов, поэтому питаться лучше на Земле.

– Можете ли вы, как старейший космический новобранец, что-либо посоветовать молодым, которые надеются в будущем полететь в космос? – спросил Форд у Дика.

– Решить, что вы хотите делать, – ответил Дик, – а затем не сдаваться, пока этого не добьетесь.