Двор. Книга 1

Когда люди выговорились, Клава Ивановна подошла к Хомицкому, отвернула полу пиджака и показала подкладку — настоящая саржа, а не сатин из папиросной бумаги. С саржей в магазине были затруднения. Чтобы достать несколько метров, надо было простоять в очереди целую ночь, пока откроют магазин. И все еще раз смогли по-настоящему оценить добротность фабричного костюма. Ефиму и Степану прямо сказали, что теперь их надо послать — одного в японское консульство, бульвар Фельдмана, другого — в итальянское: пусть увидят нашего простого маляра и простого водопроводчика.

Третья премия — женские туфли на резине, каблучок-стопка, — тоже понравились, но главное здесь было то, что Дегтярь полностью сдержал свое обещание и добился, чтобы тридцать восьмой номер поменяли на тридцать шестой. Дина Варгафтик, по ее собственным словам, просто не чувствовала туфель на ноге, как будто мозолист-оператор Мавроди из женского отделения в бане Исаковича снял ей все мозоли.

— Хорошо, — сказал Иона Овсеич, — мы тебе верим, что Мавроди из женского отделения — хороший оператор. А сейчас, поскольку премии вручены и Степан с Ефимом успели вернуться из дипломатической командировки, позвольте предоставить слово нашим детям.

Таких аплодисментов, такого смеха еще не было, сам Иона Овсеич тоже смеялся и аплодировал, потому что все это было не ему за удачную шутку, а детям, которых Клава Ивановна и Гизелла Ланда построили возле пианино. Клава Ивановна подняла правую руку, но люди не могли успокоиться, и тогда она дала команду, чтобы дети начинали.

Адя Лапидис сыграл вступление, и Зюнчик с Колькой, в два голоса, запели:

На газоне центрального парка
В темной грядке растет резеда.
Можно галстук носить очень яркий
И быть в шахте героем труда.

Гизелла стремительно выбросила вперед обе руки, и дети в секунду подхватили:

Как же так: резеда и героем труда?
Отчего? — растолкуйте вы мне.
Потому что у нас каждый молод сейчас
В нашей юной прекрасной стране!

Клава Ивановна сделала знак людям, и они, вместе с детьми, повторили припев:

Потому что у нас каждый молод сейчас
В нашей юной прекрасной стране!

В девятом часу, уже начинало темнеть, из форпоста вынесли скамьи, чтобы освободить место для столов. Вначале Клава Ивановна боялась, что дети будут стрелять арбузными косточками и корками, но это были напрасные страхи: дети тоже понимают, когда можно, а когда нельзя.

Потом все вышли на середину двора, два мальчика из Покровского переулка играли на мандолине и балалайке лезгинку, а девочка, с пионерским галстуком и газырями, танцевала.

— Какие у нас дети, — открыто плакала Клава Ивановна, — какие у нас дети!

Вечер затянулся до двенадцати. Иона Овсеич сказал, уже пора, завтра на работу, а детям остался один день до школы. Перед уходом он напомнил, чтобы Клава Ивановна начала готовить списки жильцов к выборам. Теперь мы имеем свой форпост и есть где работать с людьми.

III

Старику Киселису с каждым днем делалось хуже, но он не жаловался. Наоборот, он сам доказывал, что человеку не может всю жизнь быть хорошо: должен прийти час, когда ему станет так плохо, как еще не было, и тогда человек захочет умереть. Клава Ивановна сказала, чтобы Киселис выбросил из головы глупые мысли, он еще будет приходить к ней на могилу, чтобы положить букетик. Потом Клава Ивановна горько вздохнула: она видит Киселиса насквозь — он лучше пойдет с молодой девочкой в кино, чем носить цветы на могилу старухи.

Нет, возразил Киселис, в этот раз мадам Малая ошибается: если на интернациональном кладбище, где евреи лежат вместе с гоями, ему проще будет положить цветы — они будут совсем рядом.

— Ладно, — перешла на серьезный тон Клава Ивановна, — хватит говорить про тот свет, давай лучше про этот. Что тебе принести?

Киселис пожал плечами: ему ничего не надо, у него все есть.

— Слушай, Киселис, — сказала мадам Малая, — не раз води здесь галантерею, а отвечай ясно, что тебе нужно, и мы сделаем.

Киселис опять пожал плечами: ему ничего не надо, у него все есть.

— Хорошо, — уступила Клава Ивановна, — тогда мы сами найдем, что тебе нужно. А глупые мысли выбрось из головы: живые должны думать про жизнь, а про смерть пусть думают покойники — у них есть свободное время. Вчера ЦИК издал постановление, что выборы состоятся двенадцатого декабря. Осталось каких-нибудь два месяца, так что не залеживайся здесь. Правительство дало тебе право голоса, и мы хотим, чтобы ты рассказал молодым, как было при старом режиме. Ты имел право выбирать в городскую думу?

Нет, покачал головой Киселис, в городскую думу он не имел права выбирать и вообще не участвовал в политической жизни.