Дворецкий слишком много знал

Видимо, Голубев тоже сделал аналогичные выводы, потому что разом присмирел и принялся разглядывать зал.

– Учись! – шепнула ему на ухо Мариша. – Ты тоже должен стать таким.

Тот только посмотрел на нее тоскливым взглядом и продолжил обозревать обстановку.

– Добрый день! – поприветствовал их человечек, усаживаясь рядом с Голубевым. – Вы в первый раз у нас?

– Да, – выдавил из себя следователь.

– Вы уж извините наших нерасторопных ребятишек. Василий всего неделю работает, не совсем разобрался в обстановке. А Тимур только постоянных клиентов обслуживает. Вот придете в следующий раз, увидите, как к вам отнесутся. Хотя, если бы я заприметил такую девушку, как вы, – заулыбался он Марише, – то тут же бросил всех клиентов и помчался к вам! Вася! – крикнул он уже совершенно другим голосом.

– Слушаю, Аркадий Всеволодович!

– Почему клиенты до сих пор ждут твоего внимания?

– Извините, исправлюсь! Что желаете?

– Давай, Вася, по высшему разряду, – распорядился человечек, не давая Эрику раскрыть рта.

– Слушаюсь! – И официант исчез из вида.

– А вы, я думаю, мой коллега, – повернулся человечек к Голубеву.

– Коллега, вы говорите? – пробубнил он, спотыкаясь на каждой букве.

– Ну, да. Вы же работаете в полиции? Или я ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. А разве вы… – следователь замялся, – тоже оттуда?

– Да, я отработал в органах довольно много времени. А сейчас ушел на покой. Так что вас интересует?

– Нас интересует Артемьев, – ответил Эрик.

– Анатолий? Так он погиб.

– Вот поэтому я им и интересуюсь.

– А что, разве там что-то нечисто?

– Нечисто. Кроме него, убиты еще два человека, и нам кажется, что все дело в Артемьеве. Можете о нем что-нибудь рассказать?

Аркадий потер пальцами лоб.

– А что рассказывать-то? Он часто к нам захаживал. Был постоянным клиентом. Мы общались, но не дружили. Вообще, мне кажется, что он по жизни был человеком недоверчивым. В душу никого не пускал. Знаю, что племянницы были. И племянниц он любил. В последнее время стал появляться в компании молодого человека. Я так понял, что это жених одной из племянниц.

– Как они общались? Дружески или так себе?

– Я бы сказал, что парень ему нравился. Он постоянно о чем-то ему рассказывал, иногда похлопывал по плечу, а тот слушал внимательно, вел себя обходительно.

Аркадий замолчал. Появился Василий с полным подносом и принялся выкладывать закуски. Мариша почувствовала, как рот начал наполняться слюной, и она поняла, как проголодалась. Голубев перестал обозревать зал и переключился исключительно на стол. Последней появилась пузатая бутылка коньяка, и Василий бесшумно удалился.

– Прошу вас, угощайтесь.

Голубев не заставил себя долго упрашивать. Он набросился на еду, словно неделю ничего не ел.

– Как ты отнесся к известию, что дом Артемьева взорвался? – поинтересовался Эрик, наполняя свою тарелку.

– Я был в шоке! – Аркадий приложил руки к груди. – На моей памяти дома никогда не взрывались. Тем более по такому банальному поводу.

– Значит, тебе показалось это странным?

– Вообще-то – да. Но раз полиция не усмотрела ничего криминального в этой истории, то и я не стал полошиться.

– Скажи, ты в тот вечер не заметил ничего странного? Может, Артемьев с кем-то разговаривал… К нему никто не подсаживался? А может, он на кого-то обратил внимание?

– Нет, ничего подозрительного. Весь вечер он провел с молодым человеком. Тем, о котором я вам говорил. Потом ему стало не очень хорошо, и парень пришел к администратору за водой для Артемьева, чтобы запить таблетку.

– А что за таблетка?

– По-моему, от давления. Вообще-то Артемьев собирался остаться на ночь, посмотреть шоу-программу. Но, видимо, давление дало о себе знать, и он уехал раньше.

– А парень?

– Он остался. Хотя я слышал, как он предлагал Артемьеву его проводить, но тот отказался. Сказал, что привык рассчитывать только на себя. Потом к парню приехала артемьевская племянница, и они вместе посмотрели программу.

– Во сколько она закончилась?

– Уже под утро.

– Значит, ничего интересного…

– В тот день – ничего. Но вот парой дней раньше он мне показался каким-то не таким…

– Что значит, не таким? – насторожился Эрик.

– Расстроенный он был. Я бы даже сказал, потерянный.

– А почему, не сообщил?

– Я же говорю, он никого в душу не пускал. Хотя в тот день несколько слов бросил. Правда, я так и не понял, что он хотел сказать.

– Так что сказал-то?

– Он сначала выпил коньяка, граммов сто, что было для него нетипично.

– Почему нетипично? Он не пил?

– Выпивал понемногу. Но всегда в компании. А в тот день решил пригубить в одиночестве. В общем, выпил и принялся выспрашивать меня, знаю ли я, что такое предательство.