Джош

И пошли от бледных станционных шарообразных фонарей по темной аллее между двумя рядами деревьев, тихо шелестящих на ветру, совсем как в туннеле, и неба не видно, только чуть просвечивает на закате. Ее пальцы по-прежнему у него на рукаве, властно ведут и не дают сменить руку, в которой чемодан. Мысли у Джоша недобрые, в висках стук, рука онемела, разбирает досада: надо же, за ручку ведет, как маленького!

- Твоей сестре уже шесть лет. Я до сих пор не получила фотографий. Напомни маме, пожалуйста. Мои слова не действуют, а из рождественских поздравлений раз в году много не выжмешь. У вас дома наверняка есть фотоаппарат. Твой папа, когда последний раз сюда приезжал, без конца все щелкал.

А вам-то что, тетя Клара? Но не вслух, чтобы не услыхала. Зачем вам карточки? Достаточно посмотреть на одного какого-нибудь Плаумена, и можно считать, что видел их всех.

- Идем же, Джошуа, подымай выше ноги. Ты cдерешь себе подметки.

Меня, между прочим, зовут Джош, с вашего позволения. С какой стати вы меня так именуете? Но опять же не отважился сказать это вслух. А чемодан тянул назад, гнул к земле. Вот деревянные мостки, доски уложены поперек, неровные, специально чтобы споткнуться человеку, когда он устал, и освещение плохое, а за мостками - дорожка, посыпанная гравием, тащись вверх по косогору, понукаемый тетиклариной властной рукой. Лошадь, груженная как вол.

А далеко вверху - удивительно, до чего далеко, - злой фонарь отмечает конец тропы. Сдохнешь, пока дотащишься до этого фонаря, Джош, а далеко ли еще оттуда придется тащиться? За деревьями по всему склону мерцают желтые окна домов - что за люди в них живут, интересно знать. Сильно пахнет коровьим навозом, а тетя Клара говорит без умолку, Джош только старается покряхтывать к месту. Откуда столько коров, пахнет, как на скотном дворе. Джоша даже передернуло неизвестно почему, так и чудятся в теплой темноте потные вздрагивающие бока, горячие фыркающие ноздри, слюнявые растянутые рты, жующие жвачку, и глаза такие же злые, как вон тот уличный фонарь. Где-то кричат ребята, похоже совсем маленькие, им бы давно пора спать, и слышна фальшивая песня того пьяного весельчака из поезда - он зигзагами взбирается по косогору, тоже держа курс к фонарному столбу. Тетя Клара говорит сокрушенно:

- А ведь хороший мальчик, много лет у меня занимался, очень жаль, что ты его встретил в таком виде. Он теперь каждый субботний вечер вот так.

Да видел я пьяных, тетя Клара, тысячу раз... Но сказать этого Джош не успел, слова выскочили у него из головы, потому что он поскользнулся и тяжело плюхнулся на землю, а тетя Клара над ним всплеснула руками:

- Ты что же, сел прямо в навоз, глупый мальчик? Джош в ужасе:

- Не зна-аю!

- Господи боже! Что это с тобой? Разве ты не видишь, куда ступаешь?

- Конечно, не вижу, тетя Клара. Ведь темно. - Джош с трудом встает, ему страшно ощупать сзади штаны. - Проклятые коровы! С какой стати они здесь шляются и поганят дорогу?

Он отковылял к обочине, трет ботинки о траву, очищая подошвы. И весь передергивается от омерзения:

- И на одежде есть? - спрашивает тетя Клара.

- Нет, нет, нет! - кричит он, чуть не рыдая.

- А то мне придется облить тебя из шланга.

- Не придется, тетя Клара.

- У тебя очень слабое ночное зрение. Тебя надо кормить морковью. Я, например, все вижу, а мне семьдесят три года. В этих местах нельзя расхаживать, задрав нос в небеса. Здесь живут коровы.

Джош огрызнулся:

- Почему же их здесь не держат за загородкой на выгоне, как у нормальных людей?

- В это время года? Там сейчас голая земля. Трава осталась только по обочинам дорог. Ну, довольно, пошли. Что ты так возишься? Бери чемодан. Идем вот сюда. Здесь ближе.

Свернули прямо в черную, неосвещенную, траву, она достает до колен и сухо шуршит под ногами, будто переходишь вброд бумажную реку. Джош бредет ощупью, принюхиваясь, всматриваясь, не побывали ли и тут коровы.

- Что ты все время спотыкаешься? Иди-ка вперед. Разве тебе не видно тропинку? Ах ты, господи, у тебя совсем плохое зрение. Плохо питаешься, должно быть. Чем только тебя дома кормят?

- Пищей.

- Ну, этим словом покрывается немало преступлений. Почему ты так плетешься? Ты что, хромой? Может быть, у тебя одна нога короче, а другая длиннее?

- Да нет же! Это из-за чемодана. Тяжело очень.

- Не должно быть тяжело. Такому большому мальчику. Все Плаумены, без исключения, прекрасно физически развиты. Ты, наверно, слишком быстро растешь. Надо будет попить пивные дрожжи и рыбий жир. Как это я сразу не догадалась, когда мне сообщили, что ты пишешь стихи. Неподходящее дело для здорового мальчика. Ты спортом занимаешься?

- Да, тетя Клара, конечно, занимаюсь!

- Чем же именно?

- Много чем, тетя Клара! Бегаю. В крикет играю. Да мало ли чем еще!

- В крикет? Ага... это я и хотела услышать. И в футбол тоже?

- В футбол зимой, тетя Клара. Не сейчас же.

- А плаваешь?

- И да и нет.

- Это не ответ, мой друг. Я от тебя жду большего. Джош бормочет, потупясь:

- Мне холодно в воде. А я не люблю холод. У меня от него мурашки по всему телу. И я тону.