Ее тысяча лиц

— Он успел покинуть Треверберг. Час назад его самолет взлетел из Праги, мы не успели остановить. Следим.

— Черт. Но откуда он мог узнать?

Она пожала плечами.

— Судя по всему, он не знает. Просто деловая командировка. В его офисе меня уверили, что он улетел на выставку в Штаты и вернется через несколько дней. Я уже связалась с ФБР. Брать его там не будут, но последят. Вернется — примем.

— Примем как минимум за нарушение подписки о невыезде, — фыркнул Грин.

— Которую он вам не давал.

ПРОШЛОЕ. АННА

— Какого черта ты здесь делаешь?

Готье смотрел на меня странно темными глазами. Я почти не различала радужки, только огромные, похожие на черные дыры зрачки, ритмично пульсировавшие в такт биению его сердца. Ассистент и раньше баловался травкой, но это не мешало выполнять обязанности. До этого момента Карно ни разу не посмел нарушить мое уединение. Он всегда ждал меня. Ждал столько, сколько нужно. И я привыкла к тому, что в минуты слабости и одиночества могу обратиться к его нежности, силе и доверчивости. Ко всему тому, что он мог мне дать — и с наслаждением давал все эти годы.

Впервые Готье выглядел… взрослым?

— Ты же говорила, что с ним все к-кончено! — вскричал ассистент. От нервозности и гнева он слегка заикался, но почему-то этот маленький дефект добавлял ему вес. Почему-то он казался серьезнее, внушительнее, чем был на самом деле.

Я разозлилась. Посмотрела на огромную лужу на полу. Перевела дыхание. Мне нужно было несколько мгновений наедине с собой. Но времени не осталось: Готье сделал шаг вперед, и мне пришлось перейти к агрессивной защите.

— Посмотри, придурок, я из-за тебя разбила вино! — закричала я, ожидая, что он привычно втянет голову в плечи и отступит, сделает один маленький чертов шаг назад. — Ты виноват! У меня нет запасной бутылки. Это редкое вино! Иди и купи мне новое.

Но он лишь двинулся на меня. Почему-то подумала, что он всегда казался мне двадцатилетним парнем. А сейчас, взъерошенный, небритый, он будто впервые выглядел на свой возраст. Ему тридцать. И десять лет из тридцати он провел подле меня. Всего на мгновение, но мне стало… стыдно? Что не позволила ему построить собственную жизнь? Какой бред. Он сам связал свою жизнь со мной. Прекрасно знал, на что идет. Мог избавиться от меня в любой момент. Но сейчас он неадекватен. Надо как-то успокоить его. Как? Наверное, нападение — неверная тактика. Соблазнить? Это мне всегда удавалось. Я натянула на лицо улыбку, но выражение его глаз не изменилось. В них по-прежнему было до крика страшно смотреть.

— Я видел, слышал, чувствовал, как ты отдавалась ему, как стонала под ним. Ты говорила, что все кончено. Брак закончен, у тебя другая жизнь. А вместо этого трахалась с ним на этом диване так, будто вы подростки!

Он слегка обернулся, махнул рукой и снова сосредоточил на мне пылающий взгляд. Я почувствовала, как горло сжимает иррациональный страх. Любая бы отступила, но меня гнало вперед.

Что он станет делать, если я не поддамся?

Что он сделает, если я решу его разозлить?

Сможет ли он раскрыться по-новому в постели, если я его соблазню? Если я продолжу провокации?

— Готье, это всего лишь секс. Я не обещала хранить верность тебе.

Я сказала это как можно мягче. А расстояние между нами сокращалось. Что мне сделать? Тело больше не хотело близости. После Кристиана оно никогда не хотело близости, ненасытность засыпала, уступая место удовлетворению. Почему я раньше не обращала внимания на эту особенность?

Но сейчас я должна собраться. Внутри разливалось знакомое томление, не имеющее ничего общего с физическим желанием. Оно было глубже.

— Ты обещала не спать с Бальмоном! — крикнул Готье, но уже не так агрессивно — он уловил смену моего настроения.

Мужчина пересек расстояние между нами, но так и не решился прикоснуться. Я почувствовала себя еще увереннее.

— Ты хочешь секса? — спросила у него прямо, как всегда, и таким тоном, что к бледным щекам ассистента прилила кровь. Его андрогинная красота расцвела новыми красками. Мой милый мальчик.

Щенок. Маленький и нежный. Как он измучился, как устал без хозяйской ласки. Я протянула руку и запустила пальцы ему в волосы, моля всех богов, чтобы тело не подвело. Мне нужно было закрепить свою власть над этим человеком, чтобы он больше никогда не позволял себе подобного. А если бы он заявился, когда мы тут с Грином…

Мне следует выпроводить его до того, как состоится тот самый разговор. А сейчас я должна указать ему его место. По телу пробежала долгая дрожь, когда Готье глухо застонал, закрыл глаза и позволил мне запрокинуть его голову, обнажив шею, которую я тут же укусила, потом провела по месту укуса языком. Снова укусила. Поцелуй.

— Ты должен был приехать только через неделю. У тебя мало работы? Или я мало тебе плачу?

— Я знал, что ты…