Мало в чем можно быть уверенным в этом мире, но это правило никак не касается Ангела. Он ни разу не вызывал во мне хотя бы что-то приблизительное к недоверию. Он всегда рядом, всегда поддерживает, помогает, подсказывает, спасает своей улыбкой и теплотой в глазах. Может, прозвучит немного самонадеянно, но я чувствую… знаю, что Ангел испытывает ко мне нечто похожее на то, что я испытываю к нему. Как он сказал однажды, мы близнецы по разуму. Мне кажется, что я знаю его не несколько месяцев, а всю жизнь. Я знаю, что он скажет в той или иной ситуации, как посмотрит, как улыбнется, знаю, в какой момент засмеется. Я знаю о нем все. Я чувствую его. И это, на самом деле, что-то вон выходящее за рамки представления о реальном.
Ангел не говорил мне, что любит меня, что я ему нравлюсь. Я тоже ему этого не говорила. Но мы оба знаем, что это так. Без слов. Быть рядом с ним ― это полет. И это возможно, хотя я всегда была уверена, что человек никогда не сможет летать. Как в действительности, так и духовно.
Но я обрела свои крылья. Они белые и большие. У них мягкие перья, и они возвышают меня до самых небес. Я парю и чувствую свободу.
***
― Ты точно решила не идти с классом в боулинг? ― этот вопрос мама задает мне в тысячный раз за последние две недели.
― Нет, ― отвечаю я устало. ― И уже поздно что-либо менять, даже если бы я хотела.
― Ты можешь сходить куда-нибудь с Ангелом и Егором, ― предлагает она.
Мы сидим на кухне. Я пью горячий чай с печеньями, у которых самая вкусная в мире начинка, а мама листает кулинарные журналы. Она все еще решает, что сделать на Новый Год.
― Ага, ― говорю я и откусываю печеньку.
― Делать «Оливье»? ― спрашивает мама.
«Оливье» ― это традиционное блюдо Нового Года.
― Конечно, ― отвечаю я.
― Я еще хочу сделать «Швейцарский салат», ― говорит она.
Я молчу, так как понятия не имею о том, что это блюдо из себя представляет. Честно говоря, мне вообще все равно, что будет украшать новогодний стол.
― Может, тоже что-нибудь выберешь? ― предлагает мама и кивает на стопочку журналов рядом с собой.
― Нет, ― я тихо ухмыляюсь.
― Но я не знаю, может, тебе не понравится то, что выберу я.
Я пожимаю плечами.
― Я доверяю твоему вкусу, ― говорю я.
Когда я заканчиваю с чаепитием, то смотрю на часы. Девять часов вечера.
― Папа задерживается, ― бормочу я себе, хотя не должна даже удивляться этому, ведь папа трудоголик. Работа, папа, папа, работа… эти понятия просто созданы друг для друга. Как мама и работа, работа и мама.
― Он сдает отчеты, ― отвечает мама.
Я киваю и иду в свою комнату. Первым делом я беру в руки телефон и вижу одно пропущенное сообщение. Мое сердце тут же радостно подпрыгивает в груди, когда я вижу имя отправителя. Ангел.
Он пишет:
Я улыбаюсь и набираю сообщение.
Нажимаю на «отправить» и, прикусив нижнюю губу, жду ответа.
Сообщение от Ангела приходит почти тут же.
Я смеюсь, читая это, и представляю себе лицо Ангела. Вздыхаю и пишу ответ.
Отправляю. Залезаю на кровать, подбираю под себя ноги и жду, нервно теребя в руках телефон.
Вскоре приходит сообщение. Я открываю его и улыбаюсь шире.
Я отвечаю ему сразу же.
Ангел присылает:
Я отвечаю:
Он долго молчит, и я думаю, продолжится ли наша переписка.
Телефон пищит, извещая о новом сообщении.
Я пишу:
Он присылает последнее сообщение:
Ангел цитирует Александра Дюма «Три мушкетера». Только вместо «сегодняшней встречи» он пишет «завтрашняя», и вместо «четвертой драгоценности» ― «сто первая».
Сто первая встреча…
Наша завтрашняя встреча будет сто первой? Он считает?
Я целый час смотрю на его последнее сообщение и улыбаюсь.
Ну разве Ангел не чудо?
***