Эксперимент

– Левиафан, а ты специально задаешь такие вопросы о «высшем», чтобы потом все опошлить? Я ведь тоже могу рассказать о том, что прячется под твоей маской глумливости и безразличия.

– Это чего это у меня там прячется? – удивился он в ответ, словно не понимая о чем, идет речь.

– Да ты сам сентиментален до чертиков! Ты просто выбрал такой образ жизни, как бы говоря всем, что ты сама злость в обличии человека и в тебе больше ничего нет. Но это не так. Безусловно, ты жесток, этого у тебя не отнять, но ты еще нежный и ласковый. Иногда по ночам, я видела, с какой нежностью ты смотрел на меня, когда ты думал, что я сплю. Как ты умеешь ласково прикасаться, когда, конечно, не взбешен. Ты даже кусаешь меня иногда так, что я не чувствую боли. Ты говоришь о некоторых вещах, о которых зло даже не задумывается, с болью в голосе и с грустью в глазах.

Левиафан улыбнулся, но ничего не ответил. Он просто не хотел отвечать, чтобы не начать доказывать обратное, это бы только доказало существование хороших качеств в нем.

– И плюс, ко всему прочему, ты меня любишь! – хихикнула Лилит, завершая свои мысли.

– Серьезно? – вытаращился он, едва сдерживая смех.

– Ты любишь меня и любишь очень сильно! В противном случае, я была бы уже давно мертва! Зло не умеет любить, а ты умеешь! – отчетливо произнесла Лилит.

Левиафан смеялся во все горло, между тем с ужасом копошась в голове, ища подходящие слова для ответа на утверждение девушки. Вдруг он решил действовать по-другому, отбросив панический страх перед словом «любовь».

– Ты посмотри, до чего ты довела меня! Мне страшно говорить тебе о словах любви. На протяжении того времени, пока я с тобой, мне кажется, что все эти высокопарные слова, ты не относишься к ним серьезно. Это, во-первых. Во-вторых: да, у меня есть к тебе сильные чувства, которые можно назвать любовью, ты об это прекрасно знаешь, я постоянно говорю тебе об этом. Но есть еще и «в-третьих» – это наши с тобой мнения о любви. Они очень различны. Ты считаешь, что любви нет, или возможно она есть, но тебе бы хотелось, чтобы эти чувств назывались как-нибудь по-другому. В моем же понимании – любовь – это самое наивысшее зло, которое только могло свалиться на голову человеку. Вывод: любовь и зло в виде меня – идеальная совместимость. Так что я зло, при этом в моем сердце самое огромное и больное зло – любовь. А если смотреть еще глубже, то я – зло, внутри меня – зло, и люблю я зло, которое зовут Лилит.

Через два часа они въехали в город. На асфальте кругом были лужи, по-прежнему капал тихий дождь.

Машина подъехала к дому, Лилит выпрыгнула и пошла к дверям, а Левиафан поехал сдавать вещи.

Выйдя из магазина, он осмотрел машину. Она вся была в грязных разводах. Вампир решил заехать на автомойку и привести свою «ласточку» в нормальный вид.

За кассой сидел молодой человек с очень недовольным лицом. Такой озлобленный вид, ярко выраженное недовольство жизнью в целом, а не какой-то конкретной ситуацией. А когда он увидел марку машины, то Левиафан практически услышал скрежет зубов от ядовитой зависти. Вампир подошел и протянул озлобленному кассиру деньги, как бы при этом пряча улыбку, но специально показывая вздернутый вверх уголок губ.

– Здесь не хватает! – крикнул кассир, пересчитав деньги, косо поглядывая то на машину, то на ее владельца.

Левиафан специально не доложил несколько монет. В кармане звякнула горстка мелочи, он зачерпнул ее и высыпал на подставку.

– А теперь? – спросил он.

Кассир, с красным лицом принялся отсчитывать нужную сумму.

– Это лишнее! – злобно ответил он, отбросил остаток монет на пол.

Левиафан сурово осмотрел блестящие кругляши, а затем молодого человека.

– Как мне это понимать? – вампир взглянул в глаза озверевшего кассира.

Лилит сидела на пороге дома и трепалась с университетским другом по телефону, когда к дому подъехала черная и блестящая машина.

– Перезвоню Ян. – Лилит отключила мобильник.

Левиафан вышел с огромным букетом роз и плавной походкой направился к улыбающейся девушке. Став на одно колено, он протянул ей цветы и улыбнулся.

– Спасибо! – рассмеялась Лилит над его постановкой, прижимая цветы.

– О, милая, что я слышу! – целуя руку, прошептал он.

– Что ты натворил? – спросила девушка, нюхая цветы.

Левиафан встал, снова улыбнулся и сел рядом, вертя в руках пачку сигарет.

– Я не натворил, я спас человеческую душу! – блаженно произнес он, вытянув ноги, разглядывая позвоночные ямки на спине девушки.

– У тебя слишком довольное лицо! Каким же способом ты спас душу? Сломал шею или что-то другое?

– Милая, ты действительно хочешь услышать это? – приподняв брови, спросил он.

– А почему бы и нет? Мне интересно, как ты развлекаешься и наслаждаешься своим хобби по спасению человеческих душ.