Эльфийский подменыш

Бард прислонился спиной к шершавому яблоневому стволу и широко зевнул. Глаза совсем уже слипались, даже бодрящий воздух не помогал. Кажется, пережить этот день будет сложнее, чем ему думалось.

Мартин доел яблоко и метким броском отправил огрызок за изгородь.

– Это долгая история. И не самая приятная, поверь.

– Как и твоё проклятие? – не отставал Элмерик.

Ещё одна тайна, о которой Мартин не хотел говорить, лишь раззадорила его любопытство и укрепила в подозрениях, что о себе не рассказывает только тот, кому есть чего скрывать.

– Да. Но это разные истории. – Мартин улыбнулся, но глаза его так и остались грустными.

– Может, расскажешь? – отважился попросить бард. – Хоть одну из них.

Он ничуть не удивился, когда скрытный приятель, как и в прошлый раз, качнув головой, отговорился:

– Возможно, как-нибудь потом.

Они ещё немного постояли рядом под деревом, встречая новый день. Капли дождя шелестели по яблоневым листьям, которые уже начали немного желтеть.

– А куда ты ходил? В деревню?

Мартин едва заметно поморщился, словно устал от докучливых расспросов, но всё же ответил без заминки:

– Нет, просто бродил по окрестностям. Бессонница замучила – вот и решил пройтись.

– А мастер Патрик, между прочим, запретил нам ходить по ночам. – Бард снова зевнул.

– Так я и не ночью. Было уже светло. Да я далеко и не отходил – бродил тут, неподалёку.

Ага, как же, «неподалёку»! А перемазался так, будто все кусты леса вдоль и поперёк облазил. Элмерик разглядывал Мартина, словно пытаясь рассмотреть сквозь дружелюбное выражение лица, что же тот скрывает на самом деле. Порой сам облик человека мог подсказать недостающее, навести на нужную мысль. Вон как те же сапоги… Впрочем, с другими уликами было негусто. Шрамы, которые Элмерик видел прежде, могли быть получены как в рыцарских поединках, так и во времена разбойничьих приключений. Мартин признался, что ему больше лет, чем кажется, но бард, даже зная это, никак не мог дать ему больше тридцати. А скорее всё-таки меньше – двадцать пять от силы. Стало быть, разбойничал Мартин совсем недолго. И ещё эльфийское проклятие где-то успел отхватить… Элмерик невольно усмехнулся, представив себе комичную ситуацию: лесные лиходеи решились ограбить путника, одиноко идущего по дороге, а тот, подпустив их поближе, снял капюшон, явив изумлённым взорам острые уши. Но будь оно так, эльф, скорее, превратил бы напавших на него в жаб и мышей, а не стал бы лишать счастья взаимной любви. Нет, в этой истории наверняка была замешана какая-то женщина из народа холмов…

– Мартин, а ты был женат? – отважился спросить Элмерик.

– Нет. Почему ты так решил?

Удивление Мартина было настолько неподдельным, что бард вмиг понял, что ошибся в домыслах, и поспешил пояснить:

– Просто у тебя на пальце след от перстня. Значит, ты его прежде носил, а сейчас не носишь, – вот я и подумал…

Мартин рассмеялся – как показалось барду, с немалым облегчением:

– А, ты об этом. Нет, это было совсем другое кольцо…

– И другая история, которую ты расскажешь не сейчас, а, возможно, когда-нибудь позже, – закончил за него Элмерик.

Теперь они рассмеялись уже оба.

– Пожалуй, у меня и впрямь многовато тайн. – Мартин виновато развёл руками. – Так вышло. Ты уж не обижайся.

– Да я и не собирался.

Элмерик покривил душой. На самом деле он немного обиделся. А их нынешний разговор лишь добавил подозрений. Ведь говорят, что эльфы не врут, хотя могут недоговаривать. А что, если всё-таки Мартин – эльф под личиной? Тогда понятно его нежелание говорить о прошлом: солгать нельзя, как и сказать правду, – вот и приходится увиливать любыми способами. С другой же стороны, Элмерик вполне мог понять нежелание делиться самым сокровенным с первым встречным. Вот, например, Мартин признался в том, что разбойничал в лесах. И вздумай Элмерик на него донести – Соколам пришлось бы ручаться ещё за одного преступника. Интересно, знают ли об этом наставники?.. Но в любом случае, Элмерик не собирался никому рассказывать о том, что узнал. Может, Мартин его нарочно проверяет? Хочет узнать, достоин ли бард доверия, прежде чем поведать ему свои тайны. Это казалось вполне разумным, и Элмерик кивнул своим мыслям. Нет, всё-таки Мартин никакой не эльф, а обычный человек, просто навидавшийся разного, попадавший в передряги и от этого ставший скрытным и недоверчивым. Сам бард, если подумать, тоже не стремился рассказывать о своей жизни, однако почему-то хочет, чтобы Мартин был с ним откровенен. Несправедливо получается.

– А давно ты уехал из Холмогорья?

Элмерик решил зайти с другого конца и, кажется, не прогадал. При одном лишь упоминании о родных краях лицо Мартина просияло. Не же зря говорят: никто в целом мире не любит свои земли так сильно, как холмогорцы.