Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

«Орудием в этом деле послужил ей князь Меншиков, склонивший на её сторону гвардейские полки, которые питали к покойному императору бесконечную любовь и почтение. Как только царь простился с гвардейскими офицерами, Меншиков повёл их всех к императрице. Последняя представила им, что она сделала для них, как заботилась об них во время походов, и что, следовательно, ожидает, что они не оставят её своею преданностью в несчастии. На это поклялись они под сильным плачем и стоном её величеству, что все они лучше согласятся умереть у её ног, чем допустить, чтобы кто-то другой был провозглашён.

В продолжение остального времени, до кончины императора, старался князь Меншиков с чрезвычайной бдительностью и умом склонить на сторону императрицы духовные и светские сословия, бывшие всё время собранными в царских палатах. Для этого он употреблял обещания и угрозы, примирился со всеми врагами и постоянно и твёрдо утверждал, что он этим не думает выиграть что-нибудь лично для себя, а желает поддерживать до последней капли крови права императорского семейства.

Фон Бассевич также принимал в этом деле горячее участие, так как от него зависит благополучие его господина. Он работал день и ночь, чтобы помочь склонить к нему сенаторов и министров, и ему действительно посчастливилось помирить Ягужинского с Меншиковым и привлечь его на сторону императрицы.

Чрез это дела расположились так, что тотчас после кончины императора сенаторы, министры и генералы, а также некоторые из епископов держали совет, в котором речь клонилась к тому, что так как после столь великой потери необходимо приступить к утверждению другого правительства, то они все должны помнить, какую клятву давали императору касательно престолонаследия. После этого была прочтена присяга и акт о правах на престол…»

(Сборник РИО. Т. 15. СПб., 1875. С. 252–253.)

Далее в процитированных выше документах столь же схоже продолжался рассказ о том, как кабинет-секретарь Макаров доложил собравшимся об отсутствии письменного завещания Петра и все единогласно постановили считать Екатерину самодержавной императрицей на основании акта коронации как последней воли Петра I. Был подписан соответствующий документ, после чего Екатерине принесли присягу — сначала собравшаяся во дворце знать, а затем гвардейские полки; причём «некоторые гвардейские офицеры в сильном волнении кричали, что если совет будет против императрицы, то они размозжат головы всем старым боярам». Затем шли известия об отправке в Москву для приведения к присяге И. И. Дмитриева-Мамонова, посылке соответствующей инструкции в украинскую армию М. М. Голицына и подготовке похорон императора. На этом одинаковый текст в депешах обрывался, и обе они заканчивались авторами уже «от себя», но без существенных подробностей по интересующему нас вопросу.