Это я тебя убила

Я надеюсь, что он смутится, отобьет мою атаку шуткой – в общем, среагирует как-то так, чтобы у меня не прибавилось желания провалиться сквозь землю. Увы. Не улыбаясь, он некоторое время просто смотрит на меня, потом садится, отводит назад волосы, и я замечаю еще пару неприятных деталей. Синяк на скуле – словно от удара кулаком. Такой же на запястье – будто его кто-то с силой хватал. Да и гематомы на ребрах заметно потемнели со вчерашнего дня.

– Это еще что? – Запинаюсь, облизываю губы и начинаю лихорадочно озираться. – В ванной комнате мазь или где? Эвер, что произошло?

– У меня… были кошмары, ничего нового, – лаконично отзывается он, свешивая ноги на пол и начиная стаскивать мятую рубашку. Морщится от боли. Я решаюсь помочь. – Не беспокойся, я сейчас все смажу. Это ерунда.

– При чем тут кошмары? – Я осторожно беру его за руку, все больше убеждаясь: темный след вокруг запястья – от чьих-то пальцев. Сильных пальцев. – Я бы поверила, что ты ушиб лицо, свалившись с кровати, но…

– Мы тренировались с Илфокионом, – вздохнув, нехотя сообщает Эвер. – В оружейной. И он несколько увлекся, похоже, впал в раж берсерка. Но все обошлось.

Опять он! Сама не замечаю, как сжимаю кулак, а зубы стискиваю до скрежета. С таким бы рвением он следил за солдатами! Хотя он, наверное, и следит, вон как их стало много…

Постойте. Из старших целеров я сегодня видела только Карифира, его помощника. Он расставлял последние посты, когда я проснулась, и он сказал, что начальнику нездоровится. Но я, конечно, не придала этому значения, решив, что Илфокион переел любимых мидий. Или, учитывая все, чему он подверг Клио и парней, не хочет лишний раз показываться физальской делегации. Или наносит вечерний макияж с утра пораньше, чтоб ему…

– Я его убью! – сетую я, грустно переплетая пальцы с пальцами Эвера. Просто в голове не укладывается: как… как можно было так с ним поступить? Вроде Илфокион его даже в каком-то смысле любил. Как минимум всегда уважал и жалел.

Он примирительно улыбается, не отнимая руки и заглядывая вдруг мне в глаза. Как в детстве. Совсем. Да, это одна из тех улыбок, после которых маленькая я не могла больше рвать, метать и сшибать с деревьев апельсины. Но я уже взрослая и не понимаю, стоит ли верить ей. Так же он ведь улыбался в день, когда стал Монстром, – прежде чем уйти гулять на побережье.

– Не беспокойся. Зато я добыл себе новую перчатку. – Он кивает на стол, медлит и все же прибавляет: – В случае чего хотя бы попытаюсь защитить тебя.

Защитить меня. Я остро вспоминаю наш вчерашний разговор, вспоминаю его погасший взгляд и поскорее улыбаюсь. Не знаю… нет, дело не в том, что я не верю в способность Эвера это сделать, верю, еще как, другой вопрос – как бы нам, если падение из окна действительно имеет причину, не пришлось столкнуться с чем-то, от чего не помогут ни его когти, ни Финни, ни мое волшебство. А все равно… все равно это удивительно приятно слышать.

– Знаешь, я очень ценю, что кто-то хочет это сделать, – отзываюсь я и, сама того почти не осознав, опускаю голову ему на плечо. – Спасибо.

Только бы не отстранился… нет. Прикрываю глаза, вслушиваясь в саму себя, чуть крепче стискиваю пальцы и, после некоторого промедления, все же спрашиваю:

– Что тебе снилось?

– Чудовища. И мертвецы. – Слова, простые и отрывистые, заставляют озноб пробежать по позвоночнику, пусть я примерно их и ожидала. – Я очень устал.

Слова Скорфуса оживают в памяти. Услышь он тон этого «я устал», наверное, повторил бы то, что и сказал среди ландышей. Что все сложно. Чудовищно. Что до ясного ума, способного на настоящее прощение, в которое поверит тигрозубый Арфемис, далеко. И, что, может, ужаснее всего… никакой вины Эвера в этом нет. Ему нужно не понять, что жизнью я исправлю больше, чем гибелью, он это прекрасно знает. Ему нужно просто выздороветь и отдохнуть.

– Прости. – В слове нет смысла, но оно срывается с губ само, и я почти готова отнять руку.

– Не надо. – Его пальцы нежно сжимаются. – Однажды это закончится. Все заканчивается.

Однажды это закончится. Не знаю почему, но и эти слова заставляют оцепенеть, похолодеть. Впрочем, знаю. Просто я уверена: они заклятие, они молитва, они с ним с детства. Может, он еще мальчишкой повторял их на корабле хозяина – под его поцелуями и всем, что их сопровождало. Наверняка повторял и позже, в темных пещерах, глядя, как убивает и пожирает людей Монстр. И… он был прав. Все заканчивалось. Просто слишком поздно. Так будет и в этот раз?

– Тебе станет легче, если я умру. – Это не вопрос и не обещание. Скорее попытка еще с одного угла заглянуть в туманную пропасть. Найти повод для… радости?

Теперь цепенеет он, и я слышу хруст пальцев – моих, его?

– Нет, конечно. – Он говорит твердо, быстро, так, что хоть немного, но теплеют ледяные тиски на моем сердце. – Нет. Но я…