Эволюция «Андромеды»

Наконец, взглянув мимо парящей «птицы» и группы ученых, Тупа сосредоточился на Джеймсе Стоуне. В тот же миг ребенок коснулся груди и, не моргая, быстро заговорил с беспилотником.

Через полсекунды ноутбук озвучил перевод:

– Как ваше имя?

На лице Стоуна появилось облегчение. Поднявшись на затекшие ноги, он сделал неловкий шаг вперед, после чего коснулся собственной груди и хриплым голосом произнес первые слова:

– Джеймс. Меня зовут Джеймс. Рад знакомству, Тупа.

Видя, как мужчина и ребенок приближались друг к другу, Ведала нахмурилась. Она услышала в голосе Стоуна искренние эмоции. Робототехника как никого другого волновала судьба юного выжившего. Вот уж действительно неожиданная реакция бездетного холостяка. Сильнейшие эмоции, которые она увидела на его лице, будут преследовать Ведалу до конца миссии.

План «B»

Щелкнув выключателем, генерал Рэнд Стерн наблюдал, как ряд за рядом вспыхивали флуоресцентные лампы, освещая массивную лабораторию «Эмброуз Хай Бей». Комплекс размером со стадион скрывался под крепкими гранитными породами горы Шайенн[51].

Еще до того, как штаб переместился на авиационную базу Петерсон, в оперативном центре горы Шайенн располагался пункт командования воздушно-космической обороны Северной Америки. Последнее десятилетие он находился в резерве и приступал к работе только при необходимости. Всем этим подземным комплексом площадью в пять акров управлял основной костяк персонала.

Но сегодня Стерна не интересовали сотрудники.

В гордом одиночестве генерал шагал в тени возвышающейся аппаратурной стойки. Громкий шум и холодный воздух, что струился от кондиционера, не могли не вызывать дрожь. Ботинки лязгали по металлической решетке, внизу которой толстые оплетки кабеля тянулись к лабораторному оборудованию, выстроенному по правой стороне коридора. И в каждой капсуле этого модуля размещались те или иные роботизированные фигуры.

Гудящие флуоресцентные лампы включились специально для Стерна.

Немногим из этих машин требовался свет для проведения экспериментов. Генерала тотчас охватило тошнотворное ощущение – здесь, в темноте, без человеческого присмотра неустанно трудились высокотехнологичные устройства.

Переступив с решетки на прочный бетон, окрашенный желтыми линиями безопасности, Стерн остановился перед стеклянно-металлической клеткой, которая всегда напоминала ему вольер для хищников. В действительности модифицированный корпус BSL‐4 был разработан для содержания крайне опасных организмов микроскопических размеров.

За тройным стеклом двойник «Робонавта R3A4» неуклюже проводил эксперимент. Двигаясь медленно, прерывисто, он не обращал внимания на присутствие генерала. Стерн постучал по сенсорному монитору, установленному снаружи клетки, и робот мгновенно отреагировал мерцающим светом. На дисплее указывалось, что с R3A4 дистанционно работал студент Королевского технологического института Мельбурна (Австралия).

Стерн провел через терминал карточку-ключ, набрал код и посмотрел прямо в камеру, чтобы та установила его личность. Обмен данными с Австралией в один миг прекратился. Без лишних команд «Робонавт» принял стандартную позу: повернулся к Стерну, расправил плечи, уставился вперед.

Набрав номер контакта, Стерн сложил руки за спиной. Покачиваясь на пятках, он внимательно наблюдал, как устанавливалась спутниковая связь с МКС. Генерал все больше беспокоился о миссии – в особенности о том, что от Клайн не было должной пользы. Теперь он желал послушать, что она скажет без протокола в свое оправдание.

Однако робот оставался неподвижным, точно статуя.

Стерн всегда находил оживление робота весьма захватывающим зрелищем. Наблюдать за удаленным управлением – это почти как засвидетельствовать вселение души в тело. Тем не менее после нескольких минут ожидания генералу стало не по себе. Связь, безусловно, установилась, вот только ничего не происходило. Должно быть, что-то пошло не так.

В конечном счете Стерн догадался, что «Робонавт» просто на него смотрел.

Доктор Клайн настолько искусно обитала в этих машинах, а контроль происходил настолько плавно и естественно, что внешне она не подавала признаков присутствия. Впрочем, что-то в невыразительных глазах-камерах, некий намек на сознание, вызвало в генерале всплеск животного адреналина.

– Клайн, – грубо отрезал генерал, не обращая внимания на жутковатый взгляд подземного робота.

– Генерал Стерн, – хрипло отозвалась Софи Клайн.

Посредством безопасного соединения ее слова передавались с МКС на динамик, встроенный во внешнюю часть корпуса робота. Каждый слог, казалось, проскальзывал в металлические глубины пустой многоярусной лаборатории. Генералу Стерну приходилось напоминать себе, что он разговаривал не с настоящим роботом, а с женщиной, которая в настоящее время находилась на МКС.

В трехстах милях над головой, подключив дисплей и надев специальные перчатки, Клайн управляла «Робонавтом».

– Почему вы вышли на связь… таким странным способом? – поинтересовалась Клайн.