Фея и Тот Самый Один (СИ)

Добрался домой на автомате, сердце отбивала победную барабанную дробь. Фридман сказал, что оборудование будет, значит, его уже погрузили и обходными путями, через несколько посредников, везут. Есть поговорка «мужик сказал, мужик сделал». Фридман же сначала делал, потом ставил в известность, зная, что от его предложений не отказываются.

Вышел из лифта на лестничную площадку, мельком глянул на часы – почти полночь. Дверь в квартиру Феи в это время распахнулась, на пороге появилась его личная волшебница. Естественно, при полном макияже, в белой шёлковой футболке, широких брюках и кухонном фартуке с рюшами.

В фартуке. С рюшами. Дивная картина. Волшебная.

– Я приготовила ужин, – подошла она вплотную к Леониду, держа в руках поднос с цветными керамическими горшочками. Сказочное видение, нереальное какое-то, его с работы встречает женщина с ужином… – Жаркое, – пояснила она. – Ещё салат есть и так, по мелочи.

– Ты ждала меня? – как дурак спросил Леонид, конечно, ждала, если встречает с жарким…

Господи, а пахнет-то как! С ума сойти! Он сегодня не ел толком, обед потратил на Мишу, потом срочная операция, к ночи больничный буфет закрыт. Дежурная медсестричка смилостивилась, дай бог ей жениха хорошего, угостила двумя бутербродами с сыром, тем и жив.

– Да, в окно видно, какие машины заезжают…

Глава 22. Один

Ужинали в квартире Феи, так показалось удобнее и уместнее. Леонид таял, как эскимо на солнце, шоколадная шапочка которого съезжала в сторону. Ел сочное мясо с овощами из красочного горшочка, салат, кексы с изюмом, только-только из духовки.

От чего больше сходил с ума, уже вряд ли разобрался бы, слишком широкий спектр эмоций, слишком острый.

Впервые для него готовила женщина. Не просто женщина – мать, сестра, жена, подруга, – а во всех смыслах его женщина.

Впервые аромат еды смешивался с умопомрачительным запахом парфюма и ещё невысказанного, но уже осязаемого желания.

Впервые ночь окутывала не просто жаждой секса, пусть и сильной, почти невыносимой, а уютом, ощущением правильности происходящего, постоянством.

– Что сказали врачи? – вернула к делам насущным Фея.

Она сидела напротив, такая красивая, что сводило скулы, и уже не казалось, что вся эта роскошь – слишком. Не слишком, если для него одного. Даже мало, лично ему мало, надо ещё, ещё и ещё.

Подкладывала салат из свежих овощей, между делом рассказывая, что пошли первые огурцы Зозуля, аромат после зимы сногсшибательный, учуяли с Мишей на рынке, не удержались, купили. Говядину там же взяли, как специально дожидался кусочек, словно с выставки народного хозяйства, произведение искусства, а не мясо. И зелень, какая зелень!

Набор специй взяла по случаю, бадьян попался чудо какой ароматный, набор для харчо, особенно уцхо-сунели порадовал, сванская же соль, сказали, прямиком из Грузии. Харчо на днях сварит, кстати, любит Леонид харчо? Леонид, конечно, любил, хоть и забыл вкус этого блюда.

Пустяковые разговоры, обыденные, Леонида же радовали. Звучало, как музыка, старая добрая классика, не надоедающая, всегда актуальная. Он ведь именно этого хотел, мечтал об этом, просто забылось со временем, стёрлось в погоне сначала лёгких побед, потом поверхностных связей, когда на что-то большее не хватало ни сил, ни времени, ни желания.

Сейчас же провалился в пучину сладкого удовольствия, откровенно наслаждаясь происходящим.

– Врачи? – Леонид поднял взгляд на Фею, та продолжала улыбаться. – Ничего нового, – произнёс как можно спокойней. – Сделать что-либо прямо сейчас невозможно, увы, но есть хорошие новости.

– Какие? – подпрыгнула в нетерпении. – Что?

– Институт закупает оборудование, точно такое же, на котором я работал в Германии. Продолжу работать над методикой, а там…

– Ты сделаешь операцию Мише? – Фея в нетерпении поёрзала на стуле, вцепившись в ладонь Леонида.

– Сразу не обещаю, но я постараюсь, уже появились кое-какие мысли, пока подниму старые наработки, посоветуюсь с коллегами…

– А когда привезут это оборудование? – не унималась Фея.

– Не раньше осени, – пришлось огорчить сказочное создание.

Говорить, что в связи с обстановкой в мире это оборудование могло вовсе не попасть в страну, не оказаться в стенах института, не стал. Не стоит развивать лишнюю тревожность в феях, уж слишком хрупкие крылышки у них, несмотря на обилие косметики и железную силу воли.

– А до осени что делать? – растерянно пробормотала Фея, но мгновенно взяла себя в руки, улыбнулась.

Что ж, однажды она позволит себе растеряться, плакать, огорчаться, хмуриться и злиться, не прячась за маской.

– Следует жить, шить сарафаны и лёгкие платья из ситца, – с улыбкой ответил словами из почти канувшей в лета песни.*

– Вы полагаете, всё это будет носиться? – внезапно ответила Фея, а ведь по возрасту не должна была знать слов, Леонид не должен был, воспитание бабушкой с дедушкой оставили свой след.