Феникс Побеждающий (ЛП)

Дафна отключила тайный канал и произнесла чересчур бесстрашно и бодро:

— Хорошо, кто ещё хочет меня видеть? Подарки, напутствия, прощания?

— Ваши родители хотят поговорить.

— Мои кто?

— Мистер Йевен Нулевой Старк, основная нейроформа, немодифицированный, вне композиций, с пуританскими цензорами типа "железа-реакция", участник школы Пронзительного Реализма, эра 10033 и его жена, миссис Ута Нулевая…

— Да знаю я, кто они! — Дафна вспылила, но продолжила нерешительно — Они позвонили? Они же не пользуются телефонами, ду́хами…

— Они пришли пешком и ожидают вас в поле за той рощей. Вы же понимаете, что на территорию поместья Вечерней Звезды они зайти не согласятся.

— Но… — голос Дафны побил очередной рекорд нерешительности. — Они знают, что я персонаж? Копия? Их дочь — Дафна Изначальная.

— Я не могу знать их убеждений. Однако, я подслушал, что миссис Старк не "может считать" дочкой "потаскуху", "продавшую мозги" ради "болота снов". Возможно, вы обладаете качествами, которые кажутся им подходящими для своей дочери, но чтобы разобраться наверняка, вам придётся встретиться лично.

Дафна поёжилась. Свидания с родителями ей не хотелось — в своё время она со скандалом сбежала из дома и переметнулась к Чародеям. (И неважно, что убегала на самом деле другая Дафна — воспоминания, хоть и записанные, были её частью.)

— Ладно, я их навещу. Но-

— Да?

— Один последний вопрос…?

— Это уже ваш третий последний вопрос.

— Фаэтон прав? Это внешние враги? Вторжение? Другая цивилизация? Злой Софотек?

— Я сомневаюсь в самой возможности существования злого Софотека. Человеческое зло основано на нелогичности — люди могут не осознавать своих настоящих мотивов, могут оправдывать преступления благовидным предлогом. Ради таких способностей Софотека придётся лишить способности к самоанализу. Он не осознает основу собственного мышления, он не захочет доводить все мысли до логического конца, и так далее. Всё это сильно урежет его интеллект.

— Что насчёт вторжения?

— Софотек Гончая изучает такую возможность. У меня лично подтверждений нет, но опять же — это не моя область. Если за взлом памяти Фаэтона ответственны пришельцы, то это — акт агрессии, а за военные вопросы отвечают Теневые Руководители Парламента, а не мы. Мы же вне правительства.

— И-

— Да?

Она тихонько спросила:

— Как думаешь, я вернусь? Вы же просчитали все возможные исходы, ведь так?

Дафна никогда раньше не слышала от Радаманта такого холода и отстранённости:

— Мисс Дафна, самоуверенность сейчас была бы ошибкой.

А колечко чирикало:

— Будь смелой!

Поход Дафны по резервации длился уже не первый день. Ночью отдыхала в палатке из "мотыльковой" ткани — она пропускала медленный воздух, но могла отсекать сквозняки, так что ночной ветерок обдувал Дафну только по её желанию. Жаровня умещалась на ладони, и уровень инфракрасного излучения от неё настраивался, так что Дафна могла собрать хвороста и разжечь костёр импульсом из нагревательного элемента, прямо как (она воображала) первобытные охотники-собиратели из Эры Первой Ментальной Структуры. Питалась Дафна листвой, уверенная, что специальные микробы в улучшенном желудке усвоят целлюлозу, а вкус у неё, после настройки фильтра ощущений, был каким душе угодно. Дафна берегла ограниченный запас пищевых штырей — если воткнуть такой в почву, за ночь он вытянет все полезные вещества и к завтраку соберёт в питательные углеводы и белки — как ускоренное во много раз растение.

Один раз Дафна даже забила самодельной острогой форель — и почти без посторонней помощи! Кольцо, правда, объяснило как обстругать копье, и взяло на себя моторные функции Дафны во время охоты, да и во время чистки добычи от советов не отказалось. Разделка оказалась на удивление муторной — паста из нанитов не отличала кости и чешую от мяса, поэтому приходилось вручную объяснять ей, где рыбу перерабатывать, а где не трогать. Потом жаровня наползла на рыбу и без спросу приготовила.

Дафна набила рот золотистыми рыбными хлопьями и чувствовала себя настоящей кроманьонкой.

День за днём она шла. Дафну глубоко поразило то, как кроны деревьев желтеют и начинают отливать багрянцем, а благоуханный свежестью воздух заполняет палая листва — раньше она не видела смен времён года. Шёл конец осени.

Уже глубоко внутри заповедника, где продвинутые технологии были под запретом, она, к своей отраде, встретила дикого скакуна посреди горной долины — норовистый рысак бродил между стволов сосен, приминая жилистый бурьян, а при приближении Дафны надменно фыркал и отходил повыше по склону, где снова принимался вальяжно щипать траву, посматривая, не подкралась ли она снова.

Но Дафна в своих произведениях всегда оставляла "чёрный ход". Она выкрикнула пароль, и гнедой жеребец, услышав слово, присмирел и радостно поскакал к хозяйке, послушный и покорный.

Было неразумно спускать наноматериал на седло и сбрую, ещё более неразумно было обратить пол-бруска вещества в рафинад для лошадки. Дафна поняла, что зашла слишком далеко, и воплотила пристойные верховые сапоги, новые бриджи и жакет. И ещё шляпку.

Верхом всё пошло гораздо лучше.